Зов Арктики

— Да что тут думать. Издайте, Отто Юльевич, приказ, и конец, — посоветовал корреспондент Громов.

— Да не умею же я ничего варить! — закричал я. — Картошку в мундире и яйца вкрутую.

— В самом деле, — спас меня Муханов. — Где же ему было научиться, когда он в общежитии всю сознательную жизнь провел.

— Тогда придется просить кого-нибудь из команды.

ЕЩЕ В ТОТ ДЕНЬ

Еще в тот день, когда мы получили радиограмму от летчика Иванова, что он наконец вылетел из Архангельска, Кренкель принес и другую весть — самолет снова потерпел аварию и теперь уже в Белом море, но так, что ему удалось посадить самолет, и экипаж снова остался цел.

Все ходили расстроенные. Потому что у Диксона кончается путь известный, и начинаются самые трудности. Но Отто Юльевич и тут нашел утешение.

— Прекрасно! — сказал он. — Прекрасно, что хороший летчик Иванов не добрался до нас и остался жив.

— Отчего прекрасно? — удивлялись вокруг.

— Просто великолепно. Вы представьте, самолет все-таки при нас, а мы стоим где-то во льдах. Иванов вылетел на разведку и потерпел аварию. Это случилось бы обязательно. И что делать нам? Мы бы отправились на его розыски — и прощай все наши планы. Нет, это просто замечательно, что нас не будет связывать самолет.

— Отто Юльевич всегда найдет, чем утешить, — сказал мне Муханов. — А неделю назад сам ждал самолета.

Когда мы возвращались к Диксону с острова Свердрупа, все вышли на палубу. Надеялись увидеть «Вагланд» с углем. Но «Вагланд» так и не пришел.

— А вот это уже безобразие! — сказал Отто Юльевич. — У нас попросту воруют дни.

Вечером Кренкель всех обрадовал. «Вагланд» наконец приближался.

И точно — утром угольщик входил в бухту.

Его красная ватерлиния колыхалась высоко над водой. Пожилой человек стоял на капитанском мостике и курил трубку.

Капитан Воронин тоже поднялся на мостик. Он был в фуражке и надел даже белую рубашку с галстуком.

А когда угольщик приблизился к борту, наш капитан совсем нас удивил.

Он отдал честь и громко сказал по-английски:

— Приветствую вас, капитан. Сколько угля вы привезли?

Я не думал, что Воронин так хорошо знает английский.

Угольщик встал посередине между нами и «Русановым».

Отто Юльевич созвал короткое собрание.

— Грузчиков у нас нет, — сказал он. — Будем грузить сами. Разобьемся на бригады. Погрузим и сразу выходим.

Первой бригадой командовал старший штурман Хлебников. Второй — штурман Марков.

Полагалось перегрузить триста тонн. За шестнадцать часов. Четыре часа одна бригада, четыре — вторая. И снова первая.

— Не поднимем восемьдесят тонн зараз, — засомневался Хлебников, наш бригадир.

— Попробуем, — сказал Отто Юльевич.

Он тоже был в бригаде грузчиком.

Уголь насыпали в широкие корзины. Зацепляли лебедкой, переносили на наш борт, отцепляли и загружали в трюмы.

Через полчаса я понял, что корзины были очень даже тяжелыми.

Мы все делали бегом. Бегом оттаскивали уголь, бегом несли пустую корзину. Быстро ее зацепляли. Быстро она перелетала на «Вагланд».

Только отнес пустую, и тут уже полная.

— Вира помалу, — и корзину с углем поднимают с «Вагланда».

— Майна, — опускают ее на борт.

С другой стороны точно так же грузился «Русанов».

По палубе «Вагланда» бродили заспанные люди.

Капитан все курил трубку и с удивлением смотрел, как мы носимся с углем. Потом он показал на Отто Юльевича и спросил у наших:

— Я думал, на русских кораблях больше не плавают священники.

— Это наш начальник — Отто Юльевич Шмидт.

— А раньше он был священником? Завидую его бороде.

Вдруг штурман Хлебников скомандовал «стоп».

Уже кончились четыре часа.

Мы пошли отмываться в баню, а наши места заняла вторая бригада.

Мы погрузили восемьдесят три тонны — это вместо восьмидесяти.

А бригадир еще сомневался.

После еды я вышел на палубу и почувствовал, что расстояние до воды стало меньше. Это наш ледокол осел.

И уже третий трюм наполнился. Теперь уголь таскали на бак.

Многие из бригады решили часа два подремать.

А я пошел делать рисунки в стенную газету «За уголь».

Корреспонденты писали вовсю стихи и заметки.

Мы столько забрали угля, что под конец валили его на полубаке около скотного двора.

Коровы привыкли ко всему и грохота не пугались.

На другой день мы вышли из Диксона.

А повара Отто Юльевич оставил на острове.

Одного матроса он уговорил готовить, и утром мы в первый раз по-человечески ели.

Мы выходили из бухты, а следом за нами разворачивался «Русанов». Мы шли параллельными путями.

Снова начался дождь, стало качать.

Я лежал в каюте и думал о том, что через день-два меня ссадят так же, как повара. И прощай, ледокол.

Теперь я даже спрятаться не могу. Потому что все стали моими друзьями. Не буду же я их обманывать.

Мы шли в дожде и тумане, где-то слева от нас был остров Визе.

Профессор Визе открыл его однажды, сидя в кабинете.

Это случилось так.

____________________

28 июля 1912 года из Петербурга вышла паровая яхта «Св. Анна».

Капитаном и владельцем ее был двадцатисемилетний лейтенант Брусилов, ушедший в отпуск по «домашним обстоятельствам».