Золотая девочка

По дороге Вивиан вытягивает шею, чтобы ничего не упустить: велосипедные магазины, пиццерия, музей китобойного промысла, молодая девушка в желтом летнем платье переходит дорогу с охапкой цветов в руках. Когда Мэри Кэтрин сказала, что у Виви столько вещей, будто на все лето, что это значило? Разве она не собиралась действительно провести здесь все лето? Виви старается не впадать в панику, хотя ей больше некуда податься, кроме Огайо, чтобы найти работу в каком-нибудь магазине в торговом центре «Парматаун», продавать маркеры с исчезающими чернилами либо бумажные самолетики, летающие по кругу, или, еще хуже, натянуть на ноги капроновые чулки и искать подработку в каком-нибудь уродливом офисном здании.

Нет, она твердо намерена провести это лето на пляже.

Летний коттедж Хэмильтонов «Энтреню» стоит на Юнион-стрит в ряду домов, которые Мэри Кэтрин называет «антиквариатом» (Виви не знала, что дома бывают антиквариатом, ей казалось, что это только про машины или мебель). Дом построил Оливер Хэмильтон в 1822 году. Особняк обшит белыми досками, ставни выкрашены в черный, а на двери, тоже черной, висит серебряный молоток в виде раковины. Два ряда ступеней, соединяющихся на крыльце, обрамляют огромные кусты цветущей гортензии.

Когда Виви входит в дом, у нее перехватывает дыхание. Она почему-то уже знает, что будет помнить этот момент до самой своей смерти (и даже после, как выясняется). Виви думала, что увидит пляжный домик, улучшенную версию того, который они сняли в Райтсвилле на весенних каникулах, но внутри ее встречают персидские ковры, канделябры, дедушкины напольные часы и огромная ваза лилий на мраморном столике в фойе. Пес, подпрыгивая, влетает в дом и обнюхивает промежность Виви, как ей кажется, неприлично долго, пока сама она пытается отпихнуть от себя его морду. Никто, кажется, этого не заметил, но Виви чувствует себя так, как будто на нее направили прожектор, словно собака почуяла, что она здесь чужая. Это самый величественный дом из всех, где ей доводилось бывать. На лестнице лежит ковровая дорожка, прибитая к каждой ступени бронзовой перекладиной, и Саванна показывает Виви маленькую плашку слоновой кости, врезанную в первую балясину балюстрады, – «старый добрый Олли» поместил ее сюда в 1826-м, когда окончательно выплатил последнюю долю залога за дом.

Виви бросает взгляд направо, в гостиную для приема гостей, и налево – в столовую. В каждой из комнат она замечает кирпичный камин. Саванна ведет ее по коридору к библиотеке. О такой домашней библиотеке можно только мечтать. На встроенных полках стоят бесконечные ряды книг – обязательные тома в кожаных переплетах, но, кроме того, разноцветные корешки современных изданий и целая грядка потрепанных книжек в мягких обложках. Здесь возвышается глубокое кожаное кресло, с которого, видимо, кто-то только недавно встал – на сиденье лежит обложкой вверх раскрытый том «Моби Дика». Виви не может удержаться и берет книгу в руки. На полях видны бледные пометки карандашом.

– Я перечитывала Мелвилла, – признается Мэри Кэтрин. – Это та самая книга, по которой я занималась в Смите, даже не верится.

Виви кладет книгу на место с некоторым благоговением. В этой библиотеке не просто пускают пыль в глаза; здесь Мэри Кэтрин перечитывает Мелвилла и возвращается к впечатлениям, которые испытала в молодости. Виви понимает, что она приехала в жилище, где вообще не пускают пыль в глаза; у вещей есть смысл, история. Жутко сравнивать этот дом – для Саванны это второй дом – с тем, в котором выросла Виви, где пол был устлан ковролином, на каждой стене висели распятия, а в конце коридора – длинное роскошное зеркало, купленное на распродаже в мебельном отделе «Хигбиз».

Виви жалеет, что в конце года продала все свои книги в студенческий книжный. Она тоже писала на полях (и это снижало их стоимость, когда приходило время с ними расставаться), и теперь ей никогда больше не удастся вернуться к своим размышлениям; не придется вручать том «Фрэнни и Зуи» кому-нибудь из своих детей со словами: «Я читала ее, когда мне было девятнадцать, интересно твое мнение».

Начиная с этого момента, решает Виви, надо будет хранить все свои книги.

За библиотекой располагается огромная просторная светлая кухня, которая как будто состоит из нескольких комнат сразу. Перед рядом окон – деревянный стол с десятью виндзорскими стульями. У противоположной стены – гигантская чугунная плита с массивной вытяжкой; стена выложена плиткой с изображением фруктов и овощей и подписями на французском: haricot vert, artichaut, pêche[25]. В углу примостилась клетчатая лежанка для собаки, а за ней видна прихожая, где висят поводки Бромли и желтые дождевики. На простой деревянной скамье, где, наверное, еще старый добрый Олли Хэмильтон надевал сапоги, стоит соломенная корзина для походов на рынок.