Злой гений Нью-Йорка

Вэнс осторожно взял фигурку с ладони миссис Драккер и переложил к себе в карман плаща.

— С вашей стороны, мадам, будет весьма неблагоразумно, — самым серьезным тоном начал он, — разглашать кому бы то ни было то, что произошло здесь прошлой ночью. Если тот, кто решил подшутить над вами, узнает, что вы обратились в полицию, он может повторить попытку и еще сильнее напугает вас. Поэтому ни одна живая душа не должна узнать о том, что вы нам поведали.

— Мне нельзя рассказать об этом даже Адольфу? — удивилась женщина.

— Никому! Вы должны хранить молчание даже в присутствии собственного сына!

Через минуту мы уже спускались по лестнице, ведущей на небольшую площадку, откуда коридоры расходились в разные стороны: один вел на кухню, а другой — на небольшую веранду, а уже потом на улицу. Здесь, на залитом солнечным светом пороге, мы немного задержались, чтобы прогнать атмосферу мрака и безысходности, нагнетенную страшными переживаниями миссис Драккер.

Первым заговорил Маркхэм:

— Вэнс, вы верите, что человек, подкинувший эту фигуру, и есть настоящий убийца Робина и Спригга?

— В этом можно не сомневаться, и цель его прихода сюда также совершенно очевидна.

— А мне все это кажется каким-то дурацким розыгрышем, — возразил Маркхэм, — шуткой пьяного беса.

Но Вэнс отрицательно покачал головой:

— Это единственный эпизод во всем деле, где отсутствуют безумие и юмор. Даже сам дьявол не был бы столь осторожен, если бы пытался замести следы. Что ж, сейчас по крайней мере у нас есть чем заняться.

Хит, уставший от пустых теорий, ухватился за последнюю фразу Вэнса:

— И чем же мы займемся теперь, сэр?

— Во-первых, теперь нам стало ясно, что наш шутник-шахматист хорошо знаком с расположением всех лестниц и комнат в этом доме. Иначе он не смог бы разобраться во всех переходах и поворотах в полной темноте и бесшумно пройти к нужной двери. Очевидно и то, что ему прекрасно известно, где именно спит миссис Драккер. К тому же посетитель знал, в какое время возвращается домой Адольф, и не сомневался в том, что он ему не помешает.

— Ну, это мало чем помогло нам, — проворчал Хит. — Мы уже давно поняли, что преступник прекрасно ориентируется в обоих домах.

— Верно. Но не всякий человек, знающий расположение комнат в доме, может быть уверен в том, что в какую-то определенную ночь ему удастся проникнуть внутрь незамеченным. И еще вот что, сержант: тот, кто побывал здесь, знал и о том, что миссис Драккер не запирается на ночь. В его планы не входило просто оставить фигурку и удалиться, ведь за ручку дергали, пытаясь открыть дверь снаружи.

— Может быть, он просто хотел разбудить миссис Драккер, чтобы она поскорее нашла фигурку? — высказал предположение Маркхэм.

— Тогда почему он так тихо пытался открыть дверь? Куда проще было бы швырнуть слона так, чтобы он стукнулся о пол… Нет, Маркхэм, его планы были не такими безобидными. Однако, осознав, что дверь заперта, а потом еще и услышав крик перепуганной женщины, он счел за лучшее ретироваться.

— И все же, сэр, — возразил Хит, — кто угодно мог знать, что она не привыкла запираться по ночам, и любой мог бесшумно приблизиться к ее двери даже в темноте.

— Но у кого, сержант, мог иметься ключ от задней двери? И кто мог воспользоваться им прошлой ночью?

— Может быть, дверь осталась незапертой, — не унимался Хит. — Надо проверить алиби каждого, вот тогда, возможно, у нас и появится какая-нибудь зацепка.

Вэнс устало вздохнул:

— Не исключаю, что у двух-трех подозреваемых вообще никакого алиби не будет. А если этот ночной визит тщательно планировался, то преступник наверняка уже придумал, как себя обезопасить. Мы имеем дело не с каким-нибудь простачком, сержант. Мы ведем смертельную игру с хитрым убийцей, который соображает не хуже нас с вами и который давно изучил все законы логики…

Неожиданно он повернулся и снова вошел в дом, жестом велев нам следовать за ним. Вэнс поспешил на кухню, где полная кухарка увлеченно готовила какое-то немыслимое блюдо из баклажанов.

Появление сыщика немного озадачило женщину, но он тут же успокоил ее простым вопросом:

— Кстати, как вас зовут?

— Мензель, — негромко ответила немка, — Грета Мензель.

— И как долго вы служите Драккерам?

— Почти двадцать пять лет.

— Порядочно, — задумчиво прокомментировал Вэнс. — А скажите-ка мне, почему вы так перепугались, когда увидели нас сегодня?

Женщина, нахмурившись, отложила кухонный нож и скрестила руки на груди:

— Я не испугалась, просто мистер Драккер был очень занят…

— Вы, скорее всего, подумали, что мы явились затем, чтобы арестовать его, — подсказал Вэнс.

Глаза ее округлились, но она промолчала.

— Так во сколько, вы говорите, Драккер поднялся вчера утром? — перешел в атаку Вэнс.

— Как всегда, в девять часов, — повторила кухарка.

— Неужели?

Этот короткий вопрос прозвучал негромко, но куда более угрожающе, чем любой самый яростный окрик.

— Я же сказала вам…

Но, когда Вэнс задал тот же самый вопрос по-немецки, это все же произвело на женщину свой эффект. Она, закрыв лицо руками, издала сдавленный крик, словно загнанный зверь.