Жизнь взаймы

— Лилиан, — спокойно сказал Клерфэ, — почему ты всё время уходишь от ответа?

Лилиан отложила расческу. — Ты не понимаешь? А что, собственно, произошло, Клерфэ? Нас как волной случайно прибило друг к другу, так, почему ты не хочешь оставить всё как есть?

— Я хочу удержать тебя. Сколько смогу. Всё проще простого, ведь правда?

— Нет. Так никого не удержать.

— Хорошо. Тогда давай назовем это иначе. Я не хочу жить по-старому, как жил прежде.

— Хочешь покойной жизни?

Клерфэ посмотрел на смятую постель. — Ты всегда умеешь найти самые гадкие слова. Позволь мне вместо них выбрать другие. Я люблю тебя и хочу жить с тобой. Можешь посмеяться над мной и из-за этого.

— Над этим я никогда не смеюсь. — Она взглянула на него. Её глаза были полны слез. — Ах, Клерфэ! Какие это глупости!

— Неужели? — Клерфэ поднялся и взял ее за руки. — Мы были так уверены, что с нами это никогда не случиться.

— Оставь всё как есть! Оставь все как есть! Не разрушай, то, что есть!

— А что я могу разрушить?

«Всё, — подумалось её. — Нельзя построить семейное счастье в Тулузе на крыльях бабочек, даже если залить их в бетон. Просто удивительно, как эгоизм делает нас слепцами! Если бы дело касалось какого-нибудь другого мужчины, он бы меня сразу понял, но, как только речь зашла о нём самом, он вдруг ослеп».

— Я ведь больна, Клерфэ, — нерешительно сказала Лилиан.

— Тогда это ещё одна причина, почему тебе нельзя оставаться одной!

Лилиан молчала. «Борис, — подумала она. — Борис бы меня понял. Клерфэ вдруг заговорил так же, как он. Но он — не Борис». — Не пойти ли нам за «Джузеппе»? — спросила она.

— Я могу подогнать его сам. Подождешь меня здесь?

— Конечно.

— Когда ты собираешься ехать на Ривьеру? Скоро?

— Да, скоро.

Клерфэ продолжал стоять у неё за спиной. — У меня там есть крошечный домишко, почти халупа.

Лилиан увидела в зеркале лицо Клерфэ и руки, обнявшие её за плечи. — В тебе открываются совершенно неожиданные качества.

— Дом можно перестроить, — сказал Клерфэ.

— А продать не можешь?

— Сначала всё же взгляни на него.

— Хорошо, — сказала вдруг Лилиан с каким-то нетерпением. — Когда будешь в отеле, пришли сюда мои чемоданы.

— Я захвачу их с собой.

Клерфэ ушел. Лилиан продолжала сидеть и смотреть на догорающий закат. На берегу сгорбившись сидели рыбаки. Двое клошаров устроились поужинать на парапете набережной.

«Какие странные пути выбирает иногда то, что мы называем любовью, — думала она. — Кажется, Левалли как-то сказал, что за спиной каждой юной красавицы, мнящей себя вакханкой, всегда видна тень обычной домохозяйки, а за спиной улыбающегося сердцееда — будущий обыватель, мечтающий только о собственности». «Нет, это не для меня», — подумала Лилиан. «Но что это вдруг случилось с Клерфэ? Разве она полюбила его не за то, что он ценил каждое мгновение, словно оно было последним в его жизни? Тулуза!» Она вдруг рассмеялась. Лилиан никогда не хотела говорить о своей болезни, считая, что больной всегда чем-то отталкивает от себя здорового человека; но сейчас она чувствовала, что бывает и наоборот: здоровый может казаться больному вульгарным, как какой-нибудь нувориш — обедневшему аристократу. У неё было такое чувство, словно Клерфэ бросил её сегодня каким-то странным образом, а сам перешел на ту сторону, где было широко и просторно и которая была недосягаема для неё. Он перестал быть потерянным человеком; у него вдруг появилось будущее. «Неужели я именно поэтому вернулась к нему», — подумала Лилиан и почувствовала, к своему удивлению, что тихонько плачет, но при этом она не чувствовала себя несчастной. Ей только хотелось удержать всё это подольше.

* * *

Клерфэ вернулся с чемоданами в руках. — Не пойму, как ты могла так долго выдержать без своих вещей?

— Я заказала себе новые. С платьями вопрос решается просто.

Лилиан говорила неправду, но ей вдруг пришло в голову, что на то есть причина и даже двойная: прежде всего ей надо было отпраздновать расставание с той жизнью в Венеции, и, кроме того, ей хотелось транжирить деньги, чтобы выразить свой протест против предложения Клерфэ жениться на ней и перебраться в Тулузу.

— А не подарить ли тебе пару платьев? — спросил Клерфэ. — Я ведь сейчас весьма богат.

— Хочешь купить мне свадебный наряд, как с картинок Руссо?

— Совсем наоборот. В честь твоей поездки в Венецию!

— Раз так, можешь подарить мне одно платье. А куда мы пойдем сегодня вечером? В Булонском лесу уже можно посидеть, там уже не холодно?

— Если захватить с собой пальто, то можно. А так ещё холодновато. Но мы можем покататься по лесу. Он сейчас нежно-зеленый и словно околдованный весной и голубыми парами бензина. По вечерам там на боковых аллеях целыми колоннами стоят машины. И из их каждого окошка любовь вывешивает свои флаги.

Лилиан взяла платье из черной прозрачной ткани, отделанное несколько театральным красным рюшем, и помахала им из окна. — Да здравствует любовь! — сказала она. — Божественная и земная, маленькая и большая! Только не Тулуза! Когда ты опять туда поедешь?

— Как ты узнала, что мне надо ехать? Следишь за спортивным календарем?