Жизнь взаймы

Через несколько минут сестра приоткрыла дверь. Лилиан поднялась, но сестра не обратила на неё внимания; она кивнула женщине с ребёнком и пригласила её следовать за собой. Лилиан снова села. Внезапно она прислушалась. Что-то изменилось. Она это чувствовала затылком. Напряженность спала, будто узел какой-то развязался. Это состояние длилось совсем недолго, пока Лилиан наконец не поняла, что стало тихо. Рёв моторов прекратился. Гонка закончилась.

Через четверть часа Лилиан увидела, как к больнице подъехала открытая машина с боссом и двумя механиками. Сестра из приемного отделения провела всех троих в комнату ожидания. Они стояли с подавленным видом.

— Вы что-нибудь узнали? — спросила Лилиан.

Тренер показал на механика помоложе. — Он был там, когда его вытаскивали из машины.

— У него кровь шла горлом, — сказал механик.

— Горлом?

— Да. Похоже было на горловое кровотечение, как у туберкулезных.

Лилиан взглянула на механика. Это была какая-то ужасная ошибка! Ведь кровь могла быть у неё, а не у Клерфэ. — Отчего это у Клерфэ могло быть кровотечение? — спросила она.

— Рулем ему раздавило грудную клетку, — ответил механик.

Лилиан медленно покачала головой. — Нет, — сказала она. — Нет!

Габриэлли направился к двери. — Пойду посмотрю, где врач.

Лилиан слышала, как он на повышенных тонах разговаривал с сестрой. Потом всё стихло, и вновь наступила напряженная тишина, в которой слышались лишь громкие вздохи механиков и жужжанием мух.

Габриэлли вернулся и остановился на пороге. Его глаза казались неестественно белыми на коричневом от загара лице. Он несколько раз беззвучно пошевелил губами, прежде чем заговорить. — Клерфэ умер, — сказал он наконец.

Механики не сводили с него глаз.

— А операцию они ему сделали? — спросил механик помоложе. — Они точно сделали что-то неправильно.

— Операции не было. Он умер раньше.

Все трое посмотрели на Лилиан. Она сидела неподвижно. — Где он? — спросила она наконец.

— Они приводят его в порядок.

С большим трудом Лилиан спросила: — Вы его видели?

Босс кивнул в ответ.

— Где он?

— Вам лучше его сейчас не видеть, — ответил тренер. — Завтра увидите.

— Кто это сказал? — спросила Лилиан голосом, полностью лишённым всякого чувства. — Кто это сказал? — повторила она.

— Врач. Вы не узнаете Клерфэ. Будет лучше, если вы придёте завтра. Мы можем отвезти вас в отель.

Лилиан не двинулась с места. — Почему я не смогу его узнать?

Габриэлли помедлил секунду. — Лицо. — начал объяснять он — потом… у него очень сильно разбито лицо. И рулём ему раздавило грудную клетку. Врач сказал, что он ничего не почувствовал. Всё случилось очень быстро. Он сразу же потерял сознание. А потом так и не пришёл в себя. Вы думаете, — сказал он громче, — что мы бесчувственные пни, что нам легко? Мы ведь знали его дольше, чем вы.

— Да, — ответила Лилиан. — Вы знали его дольше, чем я.

— Я совсем не это имел ввиду. Я хотел сказать, что когда человек умирает, происходит всегда одно и то же — он внезапно пропадает. Мы больше не слышим его слов. Он ещё только что был здесь, а теперь его уже нет. Кто в состоянии понять это? Я хочу сказать, что нам тоже нелегко, с нами происходить то же самое: стоишь и не можешь осознать. Вы меня понимаете?

— Да, я понимаю.

— Тогда идёмте с нами, — предложил тренер, — мы отвезем вас в отель. На сегодня хватит. А завтра вы сможете его увидеть.

— А что мне делать в том отеле? — спросила Лилиан.

Габриэлли пожал плечами. — Вызовите врача. Пусть он вам сделает укол покрепче, чтобы вы проспали до утра. Идемте! Здесь вам больше нечего делать. Он умер. И нам тут больше нечего делать. Когда человек умирает, все кончено, никто ему уже ничем не поможет. — Он подошёл к Лилиан и положил ей руку на плечо. — Пойдемте, я всё понимаю. Porca Miseria![35] Со мной такое уже не в первый раз. Но, будь оно проклято, всё равно кажется, что это случается впервые.

Глава 21

Лилиан проснулась, избавившись наконец от необычно тяжёлого сна. На какое-то мгновение она потеряла всякую связь с окружающим миром, но потом её пронзила острая боль; она быстро села в постели и огляделась вокруг. Как она попала сюда? Постепенно она начала вспоминать: ужасный вечер, скитания по маленькому городу, вечерний полумрак, больницу, чужое лицо Клерфэ со свежими швами на ранах, его слегка повернутую набок голову, его неестественно сложенные руки, будто кто-то уложил их друг на друга в ожидании предстоящей молитвы, врача, который пришел вместе с ней — всё это было неправдоподобно, невероятно и неправильно — это не Клерфэ должен был лежать на больничной койке, а она, только она — не он. Произошла жуткая ошибка, их перепутали, кто-то сыграл с ними страшную, злую шутку.