Жизнь в мире компьютерных игр

Как только я набрал хороший рабочий темп, руководство решило радикально сменить курс. Билл, например, был крайне увлечен идеей расширения сегмента игр для аркадных автоматов. У меня самого эти игры вызывали некоторую ностальгию, все же наша с ним история началась именно с игры на автоматах. Но для меня ностальгией все и заканчивалось. Популярность этих игр вот уже на протяжении нескольких лет стабильно падала, а стоимость производства целого автомата была бы весьма существенной. На рынке игр для персональных компьютеров игроки покупали оборудование сами.

Я напомнил, что, даже если мы и можем позволить себе перейти на новый формат, те игры, которые я хочу делать, не рассчитаны на быстрые партии один на один. Билл заверил меня, что новое начинание не встанет на пути существующих целей, но я знал, что многие в руководстве компании все еще считали успех Pirates! и Railroad Tycoon аномалией. Они даже отказались от продолжения Railroad Tycoon, которое мы с Брюсом набросали в то же время, когда я обдумывал концепцию Civilization. Для них стратегии были моей прихотью, которую они мне снисходительно прощали, а никак не полноценной бизнес-моделью.

Билл непоколебимо верил в то, что рынок игровых автоматов готов вернуть утраченную популярность, а я чувствовал, что это ошибка. По итогам нескольких разговоров стало понятно, что ни один из нас не мог убедить другого в своей правоте, а компромисс в этом вопросе был едва ли возможен. Мы не могли сделать половину игры для автомата.

Мне не нравилось новое направление, выбранное компанией, но еще я понимал, что бизнес-решения не должны приниматься комитетом. Руководить должен один человек, и у меня все еще не было желания им становиться. Мы с Биллом договорились, что оптимальным вариантом будет, если он выкупит мою половину компании: он получит возможность принимать решения, а меня защитит от рискованных маневров. Внешне все останется как прежде, и на протяжении многих лет об этих изменениях будет знать только высшее руководство. Я при этом сидел бы в том же кресле, посещал бы те же совещания, работал вместе с теми же коллегами. Но на бумаге я становился независимым подрядчиком, который получает оплату и роялти только за те игры, которые сделал сам.

Момент для этого решения был выбран самый что ни на есть благоприятный, потому что в итоге изменений, с одной стороны, у меня больше не было возможности влиять на выбор проектов, а с другой – никто больше не мог вмешиваться в них. Я опасался (совершенно обоснованно, как выяснилось), что руководство не разглядит потенциала Civilization, и теперь я мог управлять этим проектом как моей душе угодно, не опасаясь его закрытия. Мне было немного грустно осознавать, что партнерство, на основе которого была создана MicroProse, подошло к концу, но ни я, ни Билл не хотели, чтобы я уходил, а новая схема позволяла каждому из нас получить то, что он хотел. Мы с Биллом так эффективно работали вместе именно потому, что наши характеры были зеркальными противоположностями друг друга, и в долгосрочной перспективе мы, наверное, не могли не пойти разными путями. В творческом плане наши расхождения начались с Pirates! и изменение моего статуса стало не столько драматическим поворотом, сколько запоздалым признанием фактов. При этом я не испытывал горечи и обиды, произошедшее было просто естественным этапом развития наших карьер.

В отличие от меня, Брюс, помимо наших проектов, должен был работать еще и над теми задачами, которые ставили перед ним начальники в компании. Мы выработали режим совместной работы, при котором он в лаконичной форме давал мне обратную связь по моим прототипам. Каждый вечер перед тем, как пойти домой, я оставлял на его рабочем кресле дискету с самой последней версией игры. Когда он приходил утром на работу, то первым делом тестировал новые элементы. Потом в офисе появлялся я, и Брюс рассказывал мне свои мысли. Я шел и весь день работал над игрой, а он в это время выполнял свои каждодневные задачи. Вечером все повторялось заново.