Жизнь наградила меня

Он был на месте. В окне по-прежнему дрожала неоновая вывеска «Астрология». В витрине на разноцветном гравии по-прежнему были разложены книжки. Я позвонила. Дверь открыла дама с угольно-черными, коротко стриженными волосами и тяжелым взглядом темных пристальных глаз.

– Чем могу служить?

– Я была здесь несколько месяцев назад, и мне гадала молодая девушка, симпатичная такая блондинка. Я бы хотела еще раз с ней повидаться.

– Вы ошибаетесь, – сказала дама, – здесь никто, кроме меня, не гадает.

– Но это были не вы!

– Может быть, это было не здесь?

– Конечно здесь!

Дама покачала головой:

– Это мой бизнес, и я здесь единственная хозяйка.

– Не сумасшедшая же я, в самом деле!

Гадалка пожала плечами и пригласила меня войти.

– Садитесь, пожалуйста, – указала она на знакомый мне стол под окном.

– Мы не могли бы поговорить в задней комнате?

Упоминание задней комнаты было единственным доказательством, что я в своем уме.

– О какой задней комнате вы говорите? – ледяным голосом спросила она.

У меня пересохло во рту. Я повернулась и взялась за ручку двери.

– В задней комнате меняют полы, – сказала она за моей спиной. – Так вы хотите гадать или нет?

– Нет, спасибо.

– Но ведь вы пришли сюда прямо с вокзала.

– Откуда вы знаете?

– Профессия такая, – улыбнулась гадалка. – Не злитесь и давайте познакомимся. Меня зовут Джина. Хотите кофе?

– Нет, спасибо.

– Похоже, вы мне не доверяете, – сказала Джина. – Попробую-ка ваше доверие заслужить. Вы пришли за ответом на интересующий вас вопрос, состоится ли ваша поездка в феврале. Да, вы съездите туда и благополучно вернетесь домой. А теперь хотите погадать? По руке – сорок долларов, простые карты – шестьдесят, Таро – семьдесят пять.

– В сентябре это стоило в два раза дешевле.

– Вы были в какой-то дешевой лавке. (По-английски она назвала ее lousy hole, что в прямом переводе означает «вшивая дыра».) А у нас на Мэдисон-авеню высокая арендная плата, и мои услуги достаточно уникальны.

Я почтительно кивнула.

– Дайте мне ваши руки, – сказала Джина.

Мы сидели под окном, нас мог видеть каждый прохожий, и гадалка держала в плену мои ладони, не спуская с меня тяжелого пристального взгляда.

Я почувствовала в руках неприятную вибрацию и попыталась высвободить их.

– Не спешите, – сказала Джина, еще крепче сжимая мои ладони. – Конечно, у вас есть проблемы.

– Какие же?

– Во-первых, писательский блок, и, во-вторых, – бессонница. Вы уже перепробовали всякие снотворные пилюли, и всё без толку. А следствие бессонницы – депрессия. Я могу всё это снять и открыть дорогу вашему творческому потенциалу.

Я уже слышала нечто подобное, но все равно клюнула.

– Звучит как сказка. Сколько это будет стоить?

– Двести долларов. И сто вы мне должны за то, что я вам сейчас сказала.

– Триста долларов! Это же гонорар адвоката или знаменитого врача.

– Вот и идите к адвокату или к знаменитому врачу, – процедила Джина, отпуская мои руки.

В душе разгорелась борьба скупости и любопытства. С одной стороны, это бессовестная обдираловка, с другой – как часто мы бросаем деньги на ветер!

– Если вас устраивает цена, приходите завтра в десять утра на первый сеанс. Всего их будет три. А деньги – вперед. И никаких чеков и кредитных карточек.

– У меня нет с собой трехсот долларов!

Не с собой у меня их тоже не было. В Нью-Йорке за всё, кроме такси, я расплачиваюсь кредитными карточками.

– Я вам заплачу через три дня, по окончании ваших сеансов.

– Обычно я на это не соглашаюсь, – проворчала Джина, – но для вас так и быть. Итак, завтра в десять. И не опаздывайте.

Весь день я моталась по городу. Сперва – в редакцию, потом в турагентство заказать билеты, визу и гостиницу, и, наконец, в библиотеку. К вечеру, усталая и голодная, я добралась до «Русского самовара».

Друг юности Роман Каплан усадил меня в дальний угол, за стол «для своих». Я заказала рюмку водки и шашлык.

За первой рюмкой последовала вторая, затем третья. После нее я поделилась с Романом своим астрологическим приключением.

– Жуткая глупость, – сказал Роман. – Тебе некуда девать деньги?

– Мне очень даже есть куда девать деньги. Кроме шмоток, растворимого кофе, сигарет и приличной выпивки, я должна запастись сувенирами (если помните, в начале девяностых в Москве был дефицит всего). А на Бродвее можно недорого отовариться перчатками, шарфиками, косметикой и часами.

– Для начала запасись кэшем, – сказал Роман. – В лавках на Бродвее не принимают ни чеки, ни кредитки.

– Можно я запасусь кэшем у вас? Я тебе – чек, ты мне – кэш.

– Мы – ресторан, а не банк, – проворчал Роман, но направился к кассе.

В этот момент открылась дверь, и в ресторан вошла пара: долговязый молодой человек и моя первая гадалка: миловидная блондинка с круглыми серыми глазами и пышными волосами, затянутыми в конский хвост. Они сели за столик почти напротив меня и углубились сперва в меню, потом в беседу.

– Ты знаешь этих людей? – шепотом спросила я подошедшего Романа.

– Впервые вижу, – сказал он, протягивая деньги. – А почему у тебя волосы встали дыбом?

Я поднялась и направилась к молодой паре.