Жизнь наградила меня

– Добрый вечер и тысяча извинений, – обратилась я к девушке. – Могу я поговорить с вами наедине несколько минут?

Ее глаза еще больше округлились, но она любезно предложила мне сесть. Я сверлила ее взглядом, не зная, с чего начать.

– Оставить вас вдвоем? – спросил молодой человек.

Я кивнула, и он отошел к бару.

– Вы меня помните?

– Н – нет… А разве мы раньше встречались?

– Еще как! Чем вы занимаетесь в жизни?

– Изучаю русский язык в Колумбийском университете. А где и когда мы виделись?

– В прошлом сентябре вы мне гадали на картах в астрологической лавке на Мэдисон-авеню. Пока всё сошлось, и я хочу знать, что со мной будет дальше.

– О Боже мой! О Господи! – пробормотала девушка. Ее лицо пошло красными пятнами, она уронила голову на стол и начала то ли всхлипывать, то ли хохотать.

Оказалось, Синди подрабатывала секретаршей в «Астрологии» всего два часа в день – с часу до трех, во время хозяйкиного ланча: отвечала на телефонные звонки и назначала клиентам время приема. Когда я пришла, она скучала в одиночестве и решила попробовать свои силы.

– Откуда вы знали, что я вернулась из далекой поездки, где «было жарко и неспокойно»?

– Вы были такая загорелая, и на плече дорожная сумка со знаком израильской авиакомпании «Эль-Аль». А что летом в Израиле было неспокойно из-за интифады, каждый день говорили по телеку.

– А откуда вы узнали, что я не живу в Израиле, а «вернулась домой»?

– Вы уронили визитную карточку, когда открывали сумку. Я прочла, что вы – риелтор из Бостона.

– Синди, вы умница. А как насчет нового далекого путешествия в феврале?

– Я все же лингвист… Сразу по вашему акценту догадалась, что вы – русская. А сейчас как раз многие начали ездить в Россию. А про короля и февраль… просто сболтнула. Вы на меня не сердитесь?

– Я от вас в восторге.

Мы выпили кориандровой водки и заказали блины «Империал». Роман проворчал что-то насчет десяти избыточных килограммов в моем организме.

– Синди, что вы скажете о вашей хозяйке Джине? Она настоящая гадалка?

– Не только гадалка. Она телепат, медиум и гипнотизер. Лечит заговором и наложением рук. У нее потрясающая клиентура. Но я больше у нее не работаю.

– Почему?

– Поссорились. А когда Джина сердится, лучше держаться от нее подальше. Но больше ни о чем не спрашивайте, решайте сами.

Месть гадалки

На следующее утро, без пяти минут десять, я подошла к астрологической лавке. Чугунная решетка спущена, дверь на замке. Неоновая вывеска «Астрология» не горит. Я заглянула в окно: никаких признаков жизни. Около «гадальни» торчать не хотелось, и я стала прохаживаться по Мэдисон-авеню – квартал вперед, квартал назад.

Время – необратимо. Я испытываю к течению времени мистический ужас и глубоко уважаю и свое, и чужое. Я чувствую физическую неприязнь к опаздывающим людям. Покружив на улице полтора часа, я плюнула на всё и поклялась, что моей ноги больше тут не будет. А на следующее утро меня снова принесло в проклятую гадальню.

Чугунная решетка была поднята, неоновая вывеска мерцала, Джина сидела у телефона. На ней был ошейник, который носят в случае артрита шейных позвонков или при глубокой ангине.

– Я вчера заболела, – просипела она. – Высокая температура, распухли лимфатические железы, пропал голос. Так что извините.

Что же это за гадалка, знахарка, медиум и гипнотизер, не умеющая справиться с собственными гландами и не знающая, что назавтра она заболеет?!

– Надеюсь, сегодня вам лучше, и мы можем начать сеанс? – с надеждой в голосе спросила я.

Джина посмотрела на меня с отвращением.

– Вы что, не видите, в каком я состоянии? Я встала с постели, чтобы привести в порядок бухгалтерские дела. – Она потрясла перед моим носом кипой счетов.

– А со мной что же будет?

– Приходите завтра.

– Завтра я уезжаю. И вы сами сказали, что нужно три сеанса.

– Вместо трех по двадцать минут проведем один часовой. Итак, завтра, ровно в десять. И не забудьте триста долларов.

На следующее утро, ровно в десять, я снова стояла у дверей «Астрологии». Знакомая картина: чугунная решетка, амбарный замок. Но на дверях трепетал листок бумаги: «Буду в двенадцать. Джина».

От злости я сплясала перед лавкой танец с саблями без музыки Хачатуряна, прошипела запертой двери «будь ты проклята» и помчалась по своим делам.

В половине двенадцатого внутренний голос прошелестел: «Отмени все дела и поезжай к Джине».

«Не дождется», – сказала я своему внутреннему голосу и отправилась за сувенирами. В Нью-Йорке черные, или, как сейчас принято их называть, афроамериканские мальчишки повадились срывать с плеч прохожих сумки. Помня об этом их хобби, я, садясь в метро, переложила кошелек с одолженным в «Самоваре» кэшем в карман пальто. Когда я вошла в первую косметическую лавку, оказалось, что кошелька в кармане нет. Я вспомнила прижавшегося ко мне в вагоне метро губастого мальчишку в нацепленной задом наперед бейсбольной кепке. Несмотря на мольбы, продавец косметики, как и предсказывал Роман Каплан, мою карточку «Visa» не принял.