Жизнь наградила меня

Любимое меню включало селедку с картошкой, студень, сациви и пельмени. Кстати о водке. Роман является автором экзотических рецептов. Он настаивает водку на киви, аругуле, рябине, морошке, можжевельнике, вишне, новозеландском тамарильо, гранате, звездном фрукте карамболе. А также на хрене и кориандре. Любимицами Бродского были «хреновая» и «кориандровая».

Выпив две-три рюмки, Бродский брал микрофон, облокачивался на белый «барышниковский» рояль и пел. Вокруг немедленно собирался народ. Еще со времен юности Иосиф «сроднился с вокалом». В двадцатилетием возрасте он пел, облокотившись на наш черный «Беккер». Ося в те годы обожал американские песни и мастерски изображал Луи Армстронга. А в Штатах репертуар нобелевского лауреата состоял, кроме «Лили Марлен» и «Червоны маки», из «Что стоишь, качаясь», «Очи черные», «Мой костер», «На рейде ночном» и т. п. Наверно, этот репертуар был выражением целого клубка противоречивых чувств: ностальгии, высокомерной иронии, любви, презрения и тоски.

В «Самоваре» он расслаблялся и не раз говорил, как ему тепло, уютно и вкусно. Эти слова подтверждены документально. В ресторанной книге имеется такая его запись:

Зима. Что делать нам в Нью-Йорке,
он холоднее, нем луна.
Возьмем себе чуть-чуть икорки
и водочки на ароматной корке…
Погреемся у Каплана.

А теперь – маленькое отступление от «Русского самовара».

…В 1991 году Бродскому предложили должность американского поэта-лауреата в Библиотеке Конгресса – первый случай, когда такую должность занял иностранец по происхождению. Это почетная, но довольно обременительная и малооплачиваемая работа. Она рассчитана на два года, но Иосиф подал в отставку уже через год, возненавидев административные аспекты этой деятельности, например, сбор средств в пользу библиотеки.

Принял же он эту должность с мечтой о духовном и интеллектуальном преобразовании американцев путем внедрения в их прагматические головы шедевров мировой поэзии. У него была тайная надежда способствовать массовому изданию поэтических сборников, сделав их доступными для любого человека. Бродский хотел, чтобы в каждом супермаркете рядом с бульварными журнальчиками, обещающими каждую неделю то конец света, то прилет инопланетян, лежали томики Одена, Фроста, а то и Данте. «Русский романтик, – как назвал Бродского один циничный американский поэт, – надеялся, что человеческую низость, пошлость, хамство, трусость и жадность можно вылечить "бессмертными стихами"».

К сожалению, стихи все еще не стали неотъемлемой частью американской поп-культуры. Но мечты о популяризации русской классики начали осуществляться.

Однажды я ехала из Бостона в Нью-Йорк не в автобусе, как обычно, а на поезде. Вошла в вагон и увидела, что на каждом сиденье лежит книжечка карманного формата: Nikolai Gogol. «The Overcoat and the Nose» («Шинель» и «Нос»). Я взяла несколько экземпляров и один подарила Бродскому с надписью: «Ура! Настало времячко, когда мужик не Блюхера и не милорда глупого, – Белинского и Гоголя домой к себе несет…»

Возвращаясь в «Русский самовар». В 1997 году Капланы решили «расшириться» и превратить второй, пустующий этаж в «сигарную» комнату. Предполагалось, что гости после или вместо обеда рассядутся там, вытянув длинные ноги, наподобие лордов в английских клубах, и будут наслаждаться сигарами и коньяками.

Над планировкой и дизайном работали замечательные художники Юрий Купер и Лев Збарский. Планировка, полы, мебель, лампы, бар, цветовая гамма – всё было сделано по их эскизам с безупречным вкусом. Получился элегантный и благородный зал.

Но сама затея оказалась проигрышной. Русский человек – хоть эмигрант, хоть олигарх – лучшим в мире коньякам и сигарам предпочитает рюмку водки и селедочный хвост. А городские власти, считая, что они не могут ждать, пока все граждане откажутся от вредных привычек, запретили к этому времени курение в общественных местах, к которым, конечно, относились и рестораны.

Сигарная комната, в которую были вбуханы огромные деньги, полтора года жизни и нервные системы шести человек, к сожалению, пустовала. Народ поднимался в нее, как в музей, – полюбоваться интерьером.

И тогда Роман, помня, как Бродский мечтал популяризировать поэзию, решил превратить Сигарную комнату в клуб литераторов и интеллектуалов.

Иосиф был бы доволен, узнав, что уже много лет, по четвергам, на втором этаже его любимого «Самовара» происходят литературные вечера. И выступали там и русские, и американские поэты и писатели, в частности Марк Стрэнд, Пол Малдун, Владимир Гандельсман, Алексей Цветков, Бахыт Кенжеев, Игорь Иртеньев и многие другие. Там отмечался день памяти Лосева, и уже много лет празднуются дни рождения Бродского. В его 75-летие, 24 мая 2015 года, оба зала были переполнены, и об этом событии сняли фильм. Так что литература продолжается.

Предсказание