Жизнь на льдине

В шесть часов вечера Женя, сделав очередные метеорологические наблюдения, не стал будить Эрнста, а сам принялся передавать сводку на остров Рудольфа. Но там, на острове, его не слышали. Женя нервничал, не понимая, в чем дело… Потом мы сообразили, что Эрнст, поработав днем с радиолюбителями на коротких волнах, забыл перестроиться на длинные. Пришлось разбудить Теодорыча, и он показал Жене, как надо перестраиваться.

Сегодня на обед уже не было молочной каши; мы ели ее в течение пяти дней, пока она не надоела. Фруктовый компот, сваренный несколько дней тому назад, удивительно изменился: один абрикос до того разбух, что не умещается даже в чайной чашке.

Небо неожиданно очистилось, показались звезды, но их так быстро опять заволокло, что мы не успели провести астрономическое определение.

Опять началась сильная пурга, поземка. Скорость ветра — девять-десять метров в секунду. У входа в нашу палатку намело сугробы.

Петрович составлял подробный план своей будущей книги.

Женя все время выглядывал на улицу: не покажутся ли звезды.

Температура воздуха — минус тридцать градусов, в палатке восемь градусов тепла. Дует восточный ветер. Он не приносит морозов, но обычно нагоняет много снегу. Когда дует зюйд-вест, у нас держится мороз не меньше тридцати градусов, но зато нет облачности и снега. Это лучше.

11 ноября

Встали, быстро оделись и, как всегда, не умываясь, сразу сели за стол.

Из всех нас один только Петрович изредка, в хорошую погоду, по утрам протирает на улице руки снегом, но когда на дворе пурга, то и он не думает о гигиене. Лишь в большие всенародные праздники и 21-го числа каждого месяца (в наш юбилейный день) мы становимся неузнаваемы: бреемся, моемся, иногда даже зубы чистим. В такие дни мы обычно подшучиваем друг над другом: «Ты, наверное, пользуешься большим успехом в женском обществе?» И слышим в ответ: «Что ты, что ты!»

Петрович пошел титровать станцию, раскрыл походную лабораторию — свой складной «Моссельпром».

Эрнст пробовал поискать в эфире радиолюбителей, но сегодня без результата.

Астрономическое наблюдение показало, что нас за последние дни отнесло не на юг, а в западном направлении.

Женя готовится к суточной серии магнитных наблюдений, а Петр Петрович — к очередной гидрологической станции.

Температура воздуха упала до двадцати пяти градусов мороза. Очень неприятно на ветру, особенно во время метеорологических наблюдений. Метеорологическая будка обычно бывает почти наполовину забита снегом; каждый раз мы старательно очищаем все приборы, но, когда приходишь в очередной срок — всего лишь через шесть часов, — будка снова в снегу. В перчатках очищать приборы неудобно, а притрагиваться к ним голыми руками все равно что к раскаленному железу — обжигает.

Петрович теперь обрабатывает пробы гидрологических станций в довольно хороших условиях. Раньше мы думали, что ему придется титровать станции между двумя койками, закрывшись со всех сторон байкой, но лаборатория Петровича помещается на столе: он титрует стоя, а теплоту дают лампы.

Петрович получил радиограмму из Сочи от своего друга доктора Чечулина: «Горячо поздравляю с праздником тебя и твоих товарищей. Купаемся в море». Ответ Петя послал такой: «Взаимно поздравляю. Желаю побольше купаться в море. Сам купаться воздерживаюсь — здесь прохладно и немного дует…»

12 ноября

В Москве сегодня выходной день, но мы работаем, как обычно; ничего, отдохнем дома по приезде, а здесь нам дорог каждый час.

Женя начал читать нам лекции по гравитации. Однако говорил он недолго и продолжение «курса» перенес на следующий раз.

Сейчас мы втроем — Петрович, Женя и я — сидим с наушниками на шкурах. Я делаю записи в дневник и одновременно слушаю очень хороший концерт, передаваемый из Москвы, из Центрального дома Красной Армии. Все задумчивы, молчат. Эрнст спит и при этом сильно храпит: он устал, так как систематически не высыпается. Храп Теодорыча, а еще больше шум анемографа, установленного на крыше палатки, отвлекает от музыки.

Надо будет сегодня обязательно вымыть чашки для еды: мы не мыли их уже три недели, они прилипают к рукам. Дома, в Москве, если бы подали чуть запачканную тарелку, меня бы это возмутило, а здесь приходится мириться с нашими условиями. Каких трудов стоит получить из снега кипяток! На это нужно тратить часы…

У каждого из нас есть свои ложка и миски (алюминиевая и деревянная) с пометками «П.», «К.», «Ш.», «Ф.», чтобы не перепутать. Но только один Петрович, проявляя особую культурность, иногда начинает мыть свою засаленную миску: он накладывает в нее снег, долго-долго трет и… только размазывает жир…

Сделали с Женей астрономическое определение. Наши координаты — 83 градуса 50 минут северной широты и 2 градуса 01 минута западной долготы.

13 ноября

Привез новый бидон с продовольствием. Правда, в последнем бидоне оставалось еще всякой снеди на три-четыре дня, но кончилась икра, а когда ее нет, Петрович скучает. Мне, понятно, не хочется, чтобы у него было кислое настроение, и я достал икру.