Жизнь на льдине

Вообще мы разбаловались в отношении тепла. Как только в палатке температура снижается до плюс восьми-девяти градусов, все говорят, что стало уже слишком прохладно. Тогда мы больше выкручиваем фитили в лампах, и температура поднимается до тринадцати — пятнадцати градусов тепла.

Женя сейчас готовится к астрономическому определению. Он долго ждал появления звезд, но они все время были закрыты облаками.

21 октября

С утра стали вторично осматривать нашего работягу — ветряк. Неужели все-таки поломались зубья на малой пли большой шестерне? Если на малой, то еще полбеды, так как на запасной динамомашине имеется подобная же шестерня и мы сможем произвести замену.

Наступил напряженный момент. Установили стремянку. Эрнст забрался наверх, стал снимать кожух, чтобы осмотреть шестерни. Наконец открыл и кричит: «Шестерни целы!» Сразу стало легче на душе. Хотя позади уже значительная часть нашего дрейфа, было бы крайне тяжело, если бы ветряк вышел из строя: тогда мы очутились бы на голодном радиопайке, не смогли бы посылать сообщения в прессу, личные телеграммы. Правда, у нас есть ручная динамомашина, но ею много не накрутишь.

Осмотр ветряка не выявил никаких повреждений. Мы залили его механические части маслом, запускали раз десять, но причины стука так и не обнаружили. Решили: когда утихнет ветер, снять крыло ветряка и отрегулировать его. Думаем, что причина стука кроется в плохой регулировке.

Начал писать статью для газет.

Ветер не успокаивается. Палатка все время дрожит. Установленный нами анемограф тоже гремит.

За обедом отметили нашу юбилейную дату, выпили по «лампадочке» самодельной наливки, пожелали друг другу полного счастья и новых успехов в работе.

Все время, особенно сейчас, перед праздниками, редакции газет и журналов Москвы и других городов просят нас написать для них так называемые высказывания. Темы этих высказываний бесконечно разнообразны. Мы обычно отвечаем не всем, ибо передача наших ответов потребовала бы круглосуточной непрерывной работы Теодорыча. Возможно, что некоторые, не получив ответ обижаются, но ничего не поделаешь: другого выхода у нас нет…

Сегодня получили заказ от «Литературной газеты» «Сообщите, кто ваш любимый писатель и почему; что сейчас читаете; ваши пожелания советской литературе. Неужели там думают, что на такие вопросы можно исчерпывающе ответить двадцатью — тридцатью словами. Ведь отделываться общими фразами нет никакого смысла.

На небе показалась звезда. Женя сделал определение. За восемнадцать часов нас отнесло на шесть миль к югу. Мы находимся на широте 84 градуса 22 минуты.

Петрович готовится взять двадцать первую гидрологическую станцию и сделать десятый промер глубины океана.

Решили побриться и помыть голову. Мы стараемся делать это хотя бы один раз в месяц. Но Эрнст сегодня не брился, он спал. Я приготовил два чайника горячей воды. Мы побрились, помылись, заварили чай. Разбудили Эрнста, вчетвером напились чаю, прослушали ночной выпуск «Последних известий по радио».

В полночь получили телеграмму из редакции «Правды» с предложением написать подробную статью о нашей работе и быте. Сделаем это с большой охотой.

Все короче становятся дневные сумерки, сгущается ночная тьма. Сейчас уже час ночи. Луна хорошо освещает наши ледяные просторы, зубчатые гряды торосов. Ветер стал тише. Но с солнышком мы распростились надолго — до февраля.

Настроение у меня поднялось: получил телеграмму от своей родной Володички — дома все благополучно, она здорова. В ответ я немного поругал ее за продолжительное молчание.

22 октября

Женя делает полную серию гравитационных наблюдении. Для этого он предварительно проверил свои хронометры по сигналам московских радиостанций и французской станции Бордо. Он работал без отдыха до семи часов вечера, сильно замерз, так как температура сегодня — минус двадцать три градуса. Ветер дует со скоростью шесть метров в секунду. В федоровской ледяной обсерватории температура та же, что и на воздухе.

Эрнст подобно хорошему охотнику или рыболову вылавливал ночью в эфире радиолюбителей.

Он связался сперва с англичанином, а затем с американцем, находящимся на пушной фактории Гудзонова залива.

Переговоры с ним Теодорыч продолжал и после утреннего чая, а спать улегся только в два часа дня.

Запустили ветряк, теперь он работает хорошо.

Дописывал статью для заграничных газет; она получилась большая — тысяча двести слов.

Очередное астрономическое определение показало, что нас отнесло еще на четыре мили к югу; широта теперь — 84 градуса 18 минут.

Минут осталось мало, их едва хватит нам до 1 ноября, а там — восемьдесят третья параллель.

Ходил к базам. Их засыпало снегом. У трещины выжало на кромку большую льдину. Она громоздится как гора.