Живее всех живых

– Ну начинается… Боюсь, Лехина тетя меня близко на кухню не подпустит…

Обстановка снова разрядилась. Всю обратную дорогу до дома вся наша компания непринужденно разговаривала и порой даже шутила. Только один Виталий снова как-то замкнулся в себе и шел молча чуть в стороне. А когда мы уже подходили к дому, он подался к Алексею, видимо, с намерением что-то тихо сказать только ему одному. Однако я всегда находилась рядом, и мой чуткий слух уловил сказанное:

– Мне тебе дома надо будет кое-что показать…

* * *

На втором этаже большой избы были три небольшие комнаты, в каждой из которой нас и расселили – Вика с Денисом, я с Алексеем и Игорь, к сожалению, как он выразился, без Татьяны. Родная тетя Алексея, Клавдия Ивановна, жила со своим супругом в отдельном доме, находящемся неподалеку, но в связи с последними печальными событиями она уже вторую ночь оставалась тут, в доме своего покойного брата. Женщина вставала ни свет ни заря, начинала хлопотать, кормить кроликов и кур, а затем готовить завтрак. Муж же ее, Николай Петрович, находился у себя дома, следя за хозяйством, только вечером приходил на общий ужин. Брат Алексея по отцовской линии Виталий тоже имел свой дом, в котором он жил со своей мамой, но вот уже третий день он тоже оставался в доме своего покойного отца, занимая место в какой-то комнатенке рядом с кухней.

Все это я отметила для себя чисто машинально, наблюдая за обстановкой в доме. Профессиональная привычка давала о себе знать, для меня важно было все держать под своим тихим контролем – сколько человек в доме и кто чем занимается.

Клавдия Ивановна уже вовсю хлопотала на кухне, готовя стол к ужину. Вика соизволила ей помочь, и женщина не отказалась. Мы же с Алексеем вошли в нашу комнату, где, как нам показалось, было очень душно, поэтому Алексей распахнул окно, впуская в комнату свежий осенний воздух.

– Я бы с радостью принял душ, – сказал мой клиент, снимая с себя водолазку и плюхаясь на край кровати.

– Я бы тоже с удовольствием ополоснулась, – поддержала я.

– К сожалению, душевая кабина в доме одна и, боюсь, туда будет очередь. Но ничего…

– Главное, что эта душевая кабина вообще имеется в доме, – ободряюще ответила я.

– Согласен. Завтра Николай Петрович обещал истопить баню. Так что напаримся-намоемся. Баня у моего отца хорошая, добротная… Э-эх…

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросила я.

– Женя, как я могу себя чувствовать? – Алексей поднялся с кровати и принял сидячее положение. – Скверно я себя чувствую. Просто стараюсь держаться. Вы все молодцы, поддерживаете меня, пытаетесь разрядить обстановку. Но… Не нравится мне все это! Происходит какая-то хрень! Я словно встал на ту линию жизни, где происходят одни неприятности. И самое главное, что меня пугает и настораживает, так это то, что все это происходит не просто так. Кто-то прикладывает к этому руку. Кто-то стоит за всем этим. И мне непонятен мотив этого злого человека. Зачем? Для чего?..

– Ты сейчас про смерть своего отца? – решилась спросить я. – Ты считаешь…

Мне не дали договорить и продолжить свою мысль – в нашу дверь настойчиво постучали.

Я подошла и отворила ее – за дверью стоял Виталий. Без всяких предисловий он сразу обратил свой взор на брата и, обращаясь именно к нему, произнес:

– Пойдем со мной. Ты должен это видеть.

Озадаченный Алексей встал с кровати и подошел к двери, вопросительно смотря на меня. Я же ничего не ответила, но взглядом дала понять, что вмешиваться не собираюсь. Возможно, брат что-то желает показать брату, находясь наедине, без посторонних глаз. Однако Алексей рассудил по-своему, поэтому, кивнув мне, произнес:

– Пойдем, Женя.

– Леха, подожди… – попытался возразить Виталий, но Алексей его перебил:

– У меня нет от нее секретов. Если я посчитаю, что нам надо будет поговорить с тобой наедине, то Женя уйдет. А пока она пойдет с нами.

– Ну что ж, смотри сам… Надеюсь, она у тебя не впечатлительная дама.

Мы спустились на первый этаж и вошли в большую комнату, которая, как я поняла, принадлежала хозяину дома – их отцу.

– Вот, смотрите, – сказал Виталий, доставая какую-то грязную тряпку из-под кровати, – это было на нашем отце, когда он погиб.

Я далеко не впечатлительная особа, мне в моей непростой жизни довелось многое повидать, поэтому меня уже вряд ли чем-то можно удивить. А вот Алексею сделалось дурно. Когда он понял, что это не просто грязная тряпка, а изорванная одежда, заляпанная бурыми пятнами, его лицо побелело, он взялся за горло и отошел в сторону. Однако комнату он не покинул, взяв себя в руки через пару минут.

– Зачем ты это мне показываешь? И зачем ты хранишь это в доме?

Виталий криво усмехнулся.

– Работа в твоем вонючем банке тебя явно не закалила, как ты был слабонервным, так им и остался, – зачем-то поддел он брата. – Я это оставил как доказательство. Вот видите, – он показал на дыры в теплой фланелевой рубашке, – Леха, соберись! Будь уже мужиком! Твоя девка и то держится намного лучше тебя. Смотрите, это следы волчих зубов. Нашего отца загрыз волк.