Жестокая одержимость

В то время как моя мать продолжает говорить о том, как я разрушила наше общее будущее и что теперь папарацци будут преследовать нас обеих, я ощущаю, как мне становится трудно дышать. Игнорируя ее упреки, я приступаю к прочтению статьи, в которой изложено обвинение против Грейсона, причем без достаточных доказательств. В статье утверждается, что он управлял автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, что привело к аварии, однако последствия инцидента были замяты.

– Я этого не делала, – говорю я.

– Конечно нет! – вскрикивает мама. – Именно это мы и скажем.

В следующем разделе статьи обсуждается инцидент, произошедший со мной. Они нашли фотографию, на которой я была запечатлена возле больницы в хирургическом ботинке, но, если не ошибаюсь, я размещала этот кадр в моем аккаунте в «Инстаграме» [8].

Меня пробирает дрожь, они что, провели целое расследование? Или же просто изучили мои аккаунты в социальных сетях и попытались связаться со мной? Но не похоже, что они стремились получить от меня какие-либо комментарии, так как в моем телефоне нет ни пропущенных вызовов, ни электронных писем.

Немного ниже я натыкаюсь на еще одну фотографию Грейсона, на которой он в майке университета катается на коньках вдоль стены с серьезным выражением на лице. Автор продолжает рассказывать о том, что в Краун-Пойнте дела у Грейсона идут отлично, и, по всей видимости, его прошлые проступки оставлены без внимания и здесь.

Еще в статье есть наше совместное фото, на котором Стил, стоящий на заднем плане, получился размытым. Это фото сделано в квартире Грейсона, но кто приложил к этому руку?

Я смотрю на слова на экране, которые вскоре начинают расплываться перед моими глазами.

«Вайолет и Грейсон, кажется, без особых трудностей продолжают двигаться вперед и, возможно, находят общий язык в том, что взаимное разрушение – это решение проблемы. Тем не менее жителям Краун-Пойнта следует знать, за кого они болеют, когда Грейсон Деверо каждые выходные выходит на лед».

– Ты все еще здесь?

– Да, – отвечаю я и вздрагиваю.

– Ну?

– Мам, прости, я не… – Я закашливаюсь. – Я ничего не комментировала, и у них нет никаких доказательств того, что я вообще что-либо им говорила, потому что это неправда.

– Разумеется, нет, – с иронией замечает мама. – Ни с кем не разговаривай! Это клевета, и я немедленно обращусь в редакцию газеты. Это просто какой-то абсурд! Подумать только, ведь эта статья должна была получить одобрение перед публикацией.

– Публикацией? – У меня сводит желудок.

– Они разместили эти новости на первой полосе, – говорит она тоном, передающим ее отвращение.

О боже.

Грейсон меня убьет! Он опубликует видео, которое доказывает, что я нарушила соглашение о неразглашении, завернет все это в статью и передаст своему отцу. И тогда я окажусь в полной заднице.

– Расскажи потом детали. – Я нажимаю кнопку завершения разговора, не потрудившись попрощаться.

Либо у нее получится опровергнуть эту клевету, либо нет. Вот так просто. А до тех пор я не собираюсь появляться на людях ни при каких условиях. Я могу себе позволить пропустить два понедельника и не ходить на занятия.

Я предвижу, как разозлится Грейсон и что он сделает в отместку. Для него все это и так было игрой, а теперь ситуация обостряется. Ставки становятся все более высокими, и я боюсь, что мне не понравится, куда это нас приведет.

Ведь меч находится у него в руках.

Или нет. А что, если мне хоть раз начать действовать первой? Что, если я расскажу ему обо всем и дам понять, что не имею к этому никакого отношения?

Прежде чем у меня сдадут нервы, я набираю сообщение.

Я: Это не я, клянусь.

Он отвечает буквально через секунду.

Грейсон: Я знаю.

Я прищуриваюсь.

Он знает?

Внезапно в мою комнату врывается Уиллоу с телефоном в руке.

– Вайолет…

Я киваю ей на свой открытый ноутбук у меня на коленях и морщусь.

– Только что звонила моя дорогая мама и обвинила меня в нарушении соглашения.

– Но ты же ничего не нарушала. – Уиллоу вздыхает и садится рядом со мной.

– Я знаю, – снова морщусь я. – Но кто-то явно узнал об аварии.

Уиллоу отшатывается назад.

– Ты думаешь, я имею к этому какое-то отношение?

О боже.

Я хватаю ее за руку, чтобы она не зашла слишком далеко в своем самобичевании.

– Черт возьми, конечно же нет. Я абсолютно тебе доверяю. Но мне интересно, упоминал ли об этом Грейсон кому-нибудь еще.

На ее лице появляется облегчение, которое быстро сменяется замешательством.

– Сомневаюсь. Ведь смысл был в том, чтобы притвориться, что аварии не было, верно?

– На это шансов нет, – бормочу я.

– Подожди! – вскрикивает Уиллоу, снова проверяя свой телефон.

– Что?

– Сделай скриншот страниц, – приказывает она. – Думаю, они только что удалили ее.