Женитьба Кевонгов

Дедушка целый год не выезжал к Хой-вызфу: не было особой нужды. А теперь есть причина: надо же показать ребятам места обитания тайменя. Да и пора посвящать их в тайны охоты и рыбной ловли. Они, конечно, каждый день торчат на берегу с колхозными рыбаками. Но те ловят только сельдь, которая идет в залив косяками. А таймень косяками не ходит. Вот его и не ловят рыбаки.

Дедушка решил угостить ребятишек пищей предков. На днях уезжает Галя, его сестра. Уезжает далеко. Она говорит: если даже ехать на самой быстрой упряжке собак, много месяцев уйдет на дорогу. Глядишь, где-нибудь застанет лето и придется ждать нового снега. Туда и обратно двумя зимами не обернешься. А если идти пешком…

Скоро уедет и Колка. Он, правда, приезжает домой на каникулы. Но четыре месяца разлуки — это не выйти во двор и вернуться. Оба — и Галя, и Колка — очень любят нежное мясо крабов, густую, как кисель, похлебку из кеты и морской капусты, вареные ракушки.

В школе детей кормят супами, кашами, мясными консервами, картошкой, компотами и всякими другими мудреными кушаньями. Эта пища вкусна, но она несерьезна, думает дед. Рша-дурш — кровавый шашлык у костра — вот это пища. Правда, дети приезжают из интерната подросшие и здоровые. Привыкли нивхские дети к русской пище. Привыкли. Ну что ж. Времена другие — и пища другая. Да и люди сегодня не такие, как прежде. Многие умеют управлять машинами. Лузгин раньше полагал, что только русским подвластны эти железные чудовища. Ан нет, и нивхи, оказывается, могут с ними сладить. Новые времена — новые люди!

И тут в памяти всплыл Паргин — сын Лузгина, отец Колки. Печалью налились глаза деда. Морщинки-трещинки еще резче обозначились на его коричневом обветренном до жухлости лице. И он, ссутулившись, поежился, хотя было не холодно. Паргин был отличным рыбаком и отличным борцом. На всех праздниках выходил победителем в нивхской борьбе. Не было никого в селении сильнее Паргина. Зимой на лесозаготовках, спасая товарища, он угодил под лиственницу. Крепко его помяло. Около года пролежал Паргин в больнице. Выписавшись, снова стал помогать в колхозе, хотя получал пенсию, говорил, не может жить без работы.

Теперь он часто болел. Иногда бывало так плохо, что казалось — смерть рвет когтями его тело. Но Паргин говорил Лузгину: «Ничего, отец, мы народ не из хлипких. А вот посмотришь на Колку лет через десять — пятнадцать. Это будет другой человек. Совсем не такой, как мы. Колка станет врачом. Он изгонит из человека все недуги». Паргин почему-то считал, что врач — самая важная на земле должность.

Паргин перенес три операции. В позапрошлом году была четвертая. Не вынес.

«Я-то, возможно, и увижу Колку-врача. Если, конечно, Куриг-Всевышний — будет милостив ко мне», — подумал старик.

Еще и по сей день Лузгин недовольно ворчит, когда видит, как здоровые возмужалые парни вместо того, чтобы работать или добывать морского зверя, преспокойно разъезжаются на учебу.

Галя закончила в прошлом году педагогическое училище, проработала в школе год и нынче едет учиться в институт. Эх, сколько же можно учиться? Гале пора выходить замуж, а она едет учиться. Колке тоже скоро в школу. Целых четыре месяца его не будет дома.

Дедушка Лузгин весь ушел в думы. И Колка тоже задумался о своем. Его мысли о предстоящей охоте вскоре сменились другими — о школе.

Колку занимает один вопрос. Он сам наблюдал: зимой солнце находится низко над землей. А солнце — оно очень горячее. От него жару больше, чем от лесных пожаров. И вместо того чтобы на земле стоять жарким дням, вдруг — снега и страшные морозы! Колка хотел спросить деда, но все забывал. Уж дедушка-то знает, почему так происходит. И Колка решил, что сейчас, когда им еще долго ехать и разговора нет, самое время спросить.

— Дедушка, скажи, почему зимой бывает холодно? Должно быть наоборот — тепло, даже жарко — ведь зимой солнце низко, у самой земли. Летом, когда солнце высоко, и то вон какая жарища бывает. А тут — у самой земли.

Вопрос был неожиданным. И дед, который, казалось, знал все в мире, прямо-таки оторопел. Он сделал вид, что вопрос совершенно неинтересен, и сердито прикрикнул на Колку:

— Не топи весла! Ты что — меряешь глубину залива?

Колка недоуменно глянул на лопасть весла. Вроде бы все верно: и замах, и погружение.

А дед подумал: «Откуда у нынешних детей берутся такие вопросы? Хоть убей, я бы такого не придумал».

И где-то глубоко-глубоко в душе шевельнулся ответ: это идет от школы. И дедушка подумал: толк все-таки есть от учебы. Люди становятся образованными: могут и лекцию прочитать, и беседу провести, и написать всякий документ. Только уж очень долго учатся.

Солнце, будто собака на цепи, обежало полнеба и повисло над голубыми горами, что возвышаются посредине Сахалина.

Начался прилив. Залив вскоре наполнился водой, вздулся и лениво отдыхал, словно насытившийся сивуч.

Остров Хой-вызф небольшой. Покрыт высокой травой и низкорослыми кустами ольшаника и кедрового стланика. Песчаный берег полого спускается к воде.