Женитьба Элли Оде (сборник рассказов)

— А что с вами здороваться? — глухо произнёс Ораз. — От ваших дел онемеешь… Я вижу, у вас тут весело. Скот на ветру, в снегу, без корма, а вы тут сидите спокойно! Да как вы можете? Эх вы, хозяева! Никто даже не приехал, не посмотрел, что там у нас делается…

Он с сердцем бросил потухшую папиросу и закурил другую.

— Ведь снег-то пятый день идёт, его по колено в степи навалило. Разве усидел бы тут хороший хозяин? Корм у нас кончается, овцы зябнут. Это вам тут тепло, а в степь выйдете — ветер, как ножом, режет лицо. Через день, знаете, что будет?

Бакыев заёрзал на стуле и спросил:

— Ещё не падают овцы?

— Ну вот, он ждёт, когда овцы все подохнут, тогда он привезёт им корм! Эх, Бакы-ага, не будь тут Курбангозель, сказал бы я тебе словечко… Все соседи давно уже на ногах. Утром нынче три машины из «Искры» прошло мимо. А у нас только слюнки потекли. И по дороге сюда мне встречались машины с сеном, всё думал — наши. Нет! Все чужие. Ведь какая обида-то! А пастухи я подпаски наши так и глядят на дорогу, днём и ночью прислушиваются: но стучит ли мотор, не везут ли корм? И я прямо вам говорю: если вы сейчас же не отправите корм, возьмите мою палку и пасите сами… Овезу и то уже стыдно глядеть в глаза овцам! Пойми ты! — круто повернулся он опять к Бакыеву. — Я не только пастух, я коммунист и не могу равнодушно смотреть на ото безобразие! На что ты годишься после этого? Партия и правительство заботятся о нас, а мы не можем уберечь своих овец из-за твоей лени, из-за того, что наш заведующий фермой всё откладывает на завтра то, что надо сделать сегодня, а может быть и вчера. Это позор для нас, а не заведующий! Вот что!..

Бакыев сидел красный и, как пришибленный, бессмысленно моргал глазами.

Курбангозель спокойно выслушала горячую речь Ораза и встала. Она сказала Оразу, что партсобрание только что постановило немедленно перебросить оставшийся корм в степь к отарам и мобилизовать всех, кто нужен для этого дела.

— Пораньше бы это постановили! — проворчал Ораз и первый стал одеваться.

— Ораз-ага, а ты был дома? Обедал? — заботливо спросила Курбангозель, тоже торопливо одеваясь.

— Нет ещё! — хмуро ответил Ораз. — Из степи прямо к вам.

— Так иди домой, отдыхай! И не беспокойтесь. Я сама посмотрю за всем.

— Тебе-то я верю, — сказал Ораз.

Он сел в свой «газик» и поехал домой.

К двум часам ночи всё было готово. Как раз к этому времени ветер немного утих, и в разорванных тучах показалась луна.

Длинный караван гружёных машин и верблюдов, напутствуемый добрыми пожеланиями колхозников, выехал из села в степь.

Курбангозель, проводив караван, пошла домой вместе с Бакыевым. Оба они устали и шли молча. Только снег под ногами звонко поскрипывал в ночной тишине и ветер шумел в голых чёрных садах.

— Оразу бы заведовать фермой… Он ведь член партии… — вдруг, как бы размышляя вслух, проговорил Бакыев.

— Да, Бакы-ага, — сказала Курбангозель, — Ораз — добросовестный коммунист и отличный работник. Он мог бы заведовать фермой, мы думали об этом. Но решили, что в степи он нужнее: ведь главная и самая трудная работа с овцами у нас там. А ты не обижайся на то, что говорили на собрании коммунисты. Они ругали тебя за дело и говорили правду. Ты хоть и беспартийный, Бакы-ага, но колхозники доверили тебе ферму, и ты должен брать с передовиков пример. Мы тебе поможем, если ты теперь понял, что нельзя работать по старинке. Ну, а если не хочешь понять, тогда не обессудь… поищем другого. Вот бери пример с твоего пастуха Ораза, учись у него, как надо работать. Видишь, я думала, что он ещё спит и хотела разбудить его, а он уже заводит свой «газик».

И в самом деле, Ораз уже не спал. Как только он услышал рокот моторов отъезжающих машин, так сразу вскочил с постели, надел шубу и шапку и сел за руль своего «газика».

— Едешь? — ласково спросила Курбангозель, подходя к нему.

— Да, надо, — заспанным голосом сказал Ораз. — Я-то дорогу лучше их знаю. А то заедут, засадят машины…

— Ну, счастливого пути! И ты уж не сердись на нас…

«Газик» затарахтел и двинулся в путь.

Ораз догнал караван и поехал впереди. До песков дорога была ровная и плотная. Машины шли гладко.

Но вот въехали в пески, и дорога стала значительно труднее. Моторы то и дело завывали на подъёмах.

Ораз с тревогой оглядывался назад.

Когда рассвело и из-за горизонта показалось багровое солнце, он начал тревожиться: а ну, как снег размякнет? Тогда уж совсем не доедешь!

Ветер усилился и обжигал лицо. Он дул о северо-востока, с холодной стороны, сильно продувал открытый «газик», но Ораз не чувствовал холода. Его то и дело бросало в жар, когда за спиной у него вдруг усиленно начинали завывать моторы, преодолевая препятствия.

Обычно Ораз, когда ездил по степи, зорко высматривал по сторонам, не бежит ли лиса или заяц, редко возвращался домой без добычи. А тут он только оглядывался на машины, и охотничья страсть даже не шелохнулась в нём, когда он увидел перед собой двух зайцев. Они подпустили его к себе так близко, что можно было палку добросить, прижали уши и, подпрыгивая на пружинистых ножках, скрылись за холмом.