Жена моего брата

Отрицательно качаю головой.

— Дела… — ляпаю самую неэнергозатратную отмазку.

Спать хочется, жуть.

В такси закидываю голову назад.

Пробки. Лучше бы пешком пошел.

Вырубает.

— Приехали.

Открываю глаза. Уснул…

О, черт возьми!

Смотрю на знакомые ворота.

Охрана открывает дверь моего такси.

Официант назвал таксисту домашний адрес?

Ну, ладно. Судьба, видимо.

Держи себя в руках Черкасов. Ни из кого ничего не выдалбливай! Просто упади спать. Чтобы все выжили.

На улице давно темно. Во дворе тускло горят фонари только возле крыльца.

— Включить «аллею», Демид Альбертович?

— Нет.

Не торопясь иду по темной аллее к дому, не сводя глаз с окон комнаты Родиона. Там где-то она…

Слышу негромкие голоса у беседки. Замедляю шаг.

Родион и Тихон. Щелчок зажигалки. Пламя освещает их лица. Вижу в пальца у Тихона сигарету, и как Родион тянет к её кончику пламя.

Совсем уже, кретин?!

Ускоряю шаг и, выплескивая ярость, ударом ладони вышибаю из их рук и сигарету и зажигалку. Толкаю брата в грудь.

— Ещё раз увижу, пачку сожрешь.

Перехватываю Тихона за шею сзади и толкаю в сторону дома.

— Ты — со мной идешь.

— Эй! — пытается увернуться он.

Перехватываю за воротник и тащу практически силой на второй этаж. Наверху он выкручивается, лупя мне по руке. С ненавистью смотрит на меня.

Сталкиваемся взглядами.

— Не трогай меня!

Перехватываю за куртку на груди, встряхиваю.

— Слушай сюда одну сказку, — рычу я. — Как-то морозной зимой замёрз воробей. Обледеневший упал на землю. Проходившая мимо корова нагадила на него. В дерьме воробей отогрелся, пришёл в себя, высунулся и зачирикал. Пробегавшая мимо кошка облизала его и тут же сожрала… Какова мораль?

— Не знаю… — бурчит.

— Не каждый тебе враг, что сделал тебе неприятно. Не каждый тебе друг, кто тебя облизал. Понял, Тихий?

— Нет, — насупившись.

— Тогда ещё проще. Сестру любишь?

— Да.

— Прикурил бы ей сигарету?

— Нет, — осаживается.

— А она тебе?

— Нет…

— Потому что любит! А Родион тебе прикурил, пацану мелкому. Думай башкой своей, — толкаю ладонью в лоб.

Поднимаю глаза.

Застывшая в дверях своей комнаты Злата срывается с места. И двумя ладонями бьет мне грудь, отталкивая от брата.

— Отпусти его!

Растерянно делаю шаг назад.

— Не смей его трогать! — рявкает с агрессией мне в лицо.

Меня сносит. Эмоционально. Взрывается от ее близости всё то, что кипело внутри все эти дни.

— Злата не надо! — вскрикивает виновато Тихон.

Вдыхаю глубже.

— Так, теперь ты…

Подхватываю её за локоть и затаскиваю в свою комнату. Отталкиваю от двери, запирая её. Не контролируя разрывающих внутренности эмоций медленно делаю к ней несколько шагов.

Пятится! Но на лице вызов и ярость.

Упирается спиной в стену.

Подхожу впритык.

— Дальше что? — дергаю бровью.

От эмоций звенит воздух.

Размахиваясь, заряжает мне по щеке.

Вспышка боли оглушает, включая инстинкты. От неожиданности зажмуриваюсь.

Какого хрена?!

Ловлю её руку, и без башки, которую мне уже давно оторвало, рывком разворачиваю её, вжимая в стену.

Нет у меня сейчас к ней ни вопросов, ни комментариев! Я просто в бешенстве тихо рычу ей в ухо. Или не в бешенстве… Эмоция сложнее, болезненней…

И тут же замираю, понимая, что моё тело выходит из-под контроля. Задрать её юбку и…

Не контролирую дыхание! И руки свои не контролирую!

— Не надо… Пожалуйста… — срывается её голос, теряя половину звуков.

Дура! Ну, что она делает?!

Я ж едва себя в руках держу и так! Словно специально провоцирует.

— Я, мать твою, огонь, со мной играть не надо! — предупреждаю я.

Отворачиваюсь, отхожу к окну, пытаясь вернуть себе равновесие и адекват.

Хреново выходит. Не выходит вообще!

— Уходи отсюда.

Слышу, как выбегает из комнаты.

Класс, Черкасов. Да ты, мля, совсем уже тронулся.

Я тронулся, да.

Глава 21. Истерика

— Так, теперь ты…

Черкасов хватает меня за локоть и тащит в свою комнату.

В шоке едва успеваю за его скоростью, быстро перебираю ногами.

Заталкивает меня внутрь, поворачивая замок на двери. В глазах полыхает ад. Они с поволокой и невменяемые. Веки тяжёлые, ноздри подрагивают от ярости.

Рефлекторно делаю шаг пару шагов назад. Спина упирается в стену.

Как он смеет?

Вздергиваю подбородок. Только посмей прикоснуться! Но в груди бьётся густой удушливый страх, поднимаясь в горло.

Я знаю, что в кобуре у него ствол. Но, отметая панику, я убеждаю себя: нет у него права, ни Тишу обижать, ни меня! И я не стану покорно теперь такого обращения!

Подходит в упор.

Меня расплющивает об стену от его тяжёлой агрессивной энергетики.

Мы замираем, словно перед дракой. И мне хочется, как девчонке вцепиться в него, сделать больно! Но я уже не девчонка, а он не ровня мне. Одного его удара хватит, чтобы сломать моё тело.

— Дальше что? — верхняя губа чуть поднимается демонстрируя хищный оскал.

Но и моего одного удара достаточно, чтобы выплеснуть всё, что кипит. Не для того, чтобы сделать больно, а чтобы указать место!

У тебя оно тоже есть, Черкасов! Держи дистанцию!