Земной Круг. Море Осколков

Колл не привык видеть, как наставник нервничает, и от этого сам начал нервничать. Как будто он и так уже не нервничал оттого, что здесь будет решаться судьба мира и всё такое.

— Может, одевается, — прошептал он в ответ. — Как мне кажется, она из тех людей, что стали бы тщательно одеваться на такие мероприятия.

Отец Ярви повернулся, сердито на него посмотрел, и Колл понял, что вжимается в свой стул.

— А еще, как мне кажется, она из тех людей, кто посчитал бы, сколько времени понадобится, чтобы одеться на такое мероприятие. — Он наклонился ближе. — Ты так не думаешь?

Колл прокашлялся, снова бросил взгляд на дверь.

— Где она?

А на другой стороне Зала Байла, за плечом Гром-гил-Горма Мать Скаер выглядела все более и более довольной собой. И было похоже, что она и Отец Ярви сидят на гигантских весах — и один не мог упасть, не подняв при этом другого.

— Надвигается война! — крикнула она, и воины Ванстерланда вокруг нее недовольно заворчали. — Светлый Иллинг уж точно не станет ждать юную королеву. Мы должны выбрать курс, или нас занесет в беду.

— Мы все это прекрасно понимаем, Мать Скаер, — проскрежетал король Утил и наклонился к Отцу Ярви. — Где она?

Половинка двойной двери со скрипом открылась, и внутрь скользнула Мать Оуд. Когда все взгляды повернулись к ней, она замерла, а потом засуетилась, как утка, потерявшая утят.

— Ну? — бросил Отец Ярви.

— Королева Скара…

Горм прищурился.

— Да?

— Королева Скара… — Мать Оуд наклонилась к двери, глянула наружу и отступила назад с видимым облегчением. — Здесь.

Двери широко распахнулись, Мать Солнце ворвалась во мрак, и все глупо заморгали, когда по залу промаршировали тровены.

Королева Скара шагала впереди, с высоко поднятой головой и распущенными волосами, похожими на темное облако. Рассвет высек огонь из красного камня на ее браслете, из драгоценных камней на серьге, из блестящей кольчуги — она пришла в полном боевом облачении, сбоку висел кинжал, в руке позолоченный шлем. Позади нее шел Рэйт, склонив светловолосую голову, с мечом, выкованным Рин, в ножнах, вырезанных Коллом, и, стоит отметить, они казались великолепным творением.

Рин превзошла сама себя. Скара определенно выглядела как королева-воин, несмотря на нелепую худобу и все эти волосы, которые в битве стали бы смертельной помехой. Звеня доспехами, она промаршировала между делегациями Ванстерланда и Гетланда, не соизволив взглянуть ни вправо, ни влево, и ее воины топали следом.

Улыбка Матери Скаер испарилась. Словно ее стащил Отец Ярви. Гром-гил-Горм уставился на юную королеву, его покрытое шрамами лицо вытянулось. Король Утил слегка приподнял свои железные брови. Колл никогда не видел его таким изумленным.

Мать Оуд и Синий Дженнер сели по разные стороны от королевы Скары, но она проигнорировала Стул Байла, бросила золотой шлем на стол и оперлась на закованные в железо кулачки. Ее воины встали полумесяцем позади. Рэйт опустился на одно колено, протягивая ей рукоять меча.

Все знали, что Скара никогда не вытащит этот меч. Это было чистейшее представление, почти смехотворное. Почти, но не совсем. Поскольку над ними на стене виднелась нарисованная картина с победоносной Ашенлир, одетой в кольчугу, с незаплетенными волосами и с меченосцем, стоявшим подле нее на колене. Колл посмотрел на королеву из легенды, а потом на нынешнюю королеву и понял, что они невероятно похожи.

Улыбка Отца Ярви стала еще шире.

— О, как мило.

Мать Скаер была впечатлена гораздо меньше.

— Определенно, вам нравится устраивать представления, — насмешливо сказала она.

— Простите меня, — сказала Скара. — Я готовилась к битве! — Быть может, она была маленькой женщиной, но у нее был голос героя. Последнее слово она рявкнула так же неистово, как могла бы рявкнуть Колючка, и даже Мать Скаер вздрогнула.

Колл наклонился к Отцу Ярви.

— Полагаю, она прибыла.

— Мои союзники! — крикнула Скара, и ее голос ясно и уверенно звенел в тишине, словно она была рождена для того, чтобы стоять здесь. — Мои гости. Короли, министры и воины Гетланда и Ванстерланда!

Рэйт рискнул взглянуть на тех, кого всегда считал друзьями. Ломатель Мечей во все глаза смотрел на Скару, но Мать Скаер уставилась прямо на Рэйта, и ее взгляд был самым убийственным из всех, что он когда-либо видел — а он видел немало смертоносных взглядов. Губы Сорьёрна горько изогнулись от ненависти. Но только взгляд Ракки он не мог вынести. Никакой злости, только разочарование. Взгляд человека, которого предал тот, кому он больше всех доверял. Рэйт уставился в пол, у него перехватило дыхание.

— Сегодня мы должны принять великое решение! — говорила Скара. — Станем ли мы использовать запретное оружие против армии Верховного Короля или падем перед ним?

Рэйт почти не слушал. Он думал о прошлой ночи. Он встал перед ней на колени и был готов сделать, что до́лжно. А потом услышал ее смех, и пальцы его предали. Чаша упала, и отравленное вино расплескалось по полу. А Скара отмахнулась, пошутив об умениях королевских виночерпиев. А потом он лежал за ее дверью, всю ночь глядя в темноту, как верный пес, которым он и был.