Зелёный Горошек

Со Странником они приплыли под утро. Почти всю ночь Сильденафил не мог его найти. И удивительно, что нашёл. Странник, кстати, был этим очень угнетён. Байдарка его не заинтересовала совершенно – у эльфов он видел что-то похожее. И, как он признался, он не думал попасть в человеческую преисподнюю. Думал, что эльфийская кровь пересилит. Но просчитался.

Не факт, между прочим, что он не оказался бы там же, будучи чистокровным эльфом. Эльфы-то могут полагать что-то про своё единение с природой, возврат на землю после смерти в новом перерождении и т.д. А вдруг они ошибаются? Есть ещё объединительный вариант – сперва бы он попал в огонь, а уже сгорев там, возродился на земле. В каком-нибудь младенце, ха-ха. И всё заново. Так ведь и мы, может, так же?..

* * *** * *

Ещё несколько дней прошли в тягостном для меня безделье – что-то рай мне разонравился. Несмотря на то, что все спасены – редкая удача! Остальные отдыхали вовсю. Жрали, спали, плавали, «загорали», то есть валялись на горячем песочке. Сильденафил общался только со мной, но я остальным всё объяснила: кто мы сейчас (души, а вовсе не медузо-скелеты, просто именно так души выглядят сами для себя в потустороннем мире), чего ждём (чтобы Чиколес потерял осторожность, выждав положенные девять дней), что будем делать (вселимся обратно в свои тела, которые Сильденафил обещал слегка подлатать сразу, и капитально потом, и устроим Чиколесу то, что он сейчас собирается сделать с нами).

Узнав о том, что дышать на самом деле нам не обязательно, мальчики принялись нырять без устали, разыскивая мифические сокровища на дне. Какие сокровища, если все люди попадают сюда в натуральном виде, и только тут получают стандартный балахон и серф? Вот если бы они догадались спереть те, возможно, золотые кандалы, которыми были прикованы к своим серфам… Впрочем, взять их с собой в мир живых они всё равно бы не смогли. И если вдруг, паче чаяния, найдут здесь что-то ценное, здесь оно и останется, когда мы вернёмся в свои тела…

Кстати, против возвращения никто не возражал. Даже идеи такой никто не высказал – остаться тут. Вот, казалось бы, рай. Но он хорош только по сравнению с преисподней и геенной, а так – скука смертная.

Насчёт «подлатать» я поняла не всё даже после дополнительных вопросов Сильденафилу и его объяснений. Вроде, возвращение в больное тело здоровой души само по себе окажет целебное воздействие. А душа, отобранная у преисподней и побывавшая в раю, по определению здоровая. Собственно, её «тело», если так можно выразиться, исцеляется при попадании в преисподнюю. Это как в сказках мёртвая вода, которая живого убьёт, зато на мёртвом вылечит все раны. А её дух воспрянет после пребывания в раю. Это как живая вода.

Волшебники давно пользуются и «мёртвой водой», и «живой», только это не вода вовсе, а так, по действию, похоже. Оттого и живут гораздо дольше нормальных людей. Дело другое, что процедура омоложения с проходом через смерть не очень приятна. Но что поделаешь.

Странник, хоть и угнетённый своей обнаружившейся в загробном мире «неполноценностью», первым сообразил спросить про оружие. Может, мы и голыми руками уделаем Чиколеса, тем более, он нападения не ожидает. Но может и нет. Волшебник всё-таки. Да и насчёт «не ожидает» можно пролететь.

Сильденафил задумался. Получалось, он посылает нас в бой, не обеспечив всего необходимого.

Для начала он предложил быстро похватать инструменты, с помощью коих Чиколес собирается нас препарировать. Там должны быть довольно острые штуки. Если ими можно вскрыть мёртвое тело, то почему не живое?.. Потому что вряд ли он в том же помещении развешает по стенам наше оружие. Но, вообще-то, нужно ещё подумать. Есть одна мысль…

Вскоре он спросил, как я отношусь к Пеларгонию. Собираюсь ли ему тоже мстить, как Чиколесу? Ведь Чиколес, как-никак, меня не убил, хотя и пытался неоднократно. А Пеларгоний убил. С другой стороны, я сама на него напала, а он пытался меня предостеречь, и вообще драться со мной не хотел. И убивать не хотел, я сама его, можно сказать, заставила.

– Обидно, но ты прав, – согласилась я. – А причём тут вопрос с оружием? Не собирается ли он попросить у Пеларгония его острый, как бритва, ўичеров меч? Который тот нипочём не даст даже на время. А если вдруг даст, то как его доставить в нужный момент в прозекторскую Чиколеса? Даже если подарить его Чиколесу (а что, небось, не отказался бы, хоть ему и незачем такой меч), он всё равно не потащит его с собой на вскрытие!

Оказалось, я почти угадала. У волшебных или просто совершенных, сделанных мастерами с вложением частицы своей души, предметов, в том числе, оружия, есть подобие души. Не как те идеи предметов, которыми мы здесь пользуемся, а индивидуальная…