Зелёный Горошек

Насчёт получения мною удовольствия он немного просчитался. Сам он, может, его и получал, я не могла оценить выражение его черепа. А я, наверное, слишком напереживалась внизу и слишком устала при подъёме из глубины. Может, я бы и получала удовольствие при другом настроении, а тут мне хотелось только, чтобы это поскорее кончилось. И чтобы меня не стошнило. Потому что понятно, куда блевотина попадёт. Куда угодно, в том число, мне же в лицо. Прибуду на берег с физиономией, залитой слизью, как восставшая из зада. Но, поскольку для скорейшего окончания плавания, очевидно, нужно было как можно скорее попасть на берег, возражать против забавы спасателя было глупо.

Но, оказалось, я зря не издавала положенных при этом занятии, как я догадывалась, визгов и воплей, чтобы сымитировать восторг. Капитан, видимо, решил, что для меня, бывалой воительницы, побывавшей во многих схватках, градус адреналина недостаточно высок. Поэтому он немного притормозил лодку, расположив её в менее наклонной части фронта волны, так что обрушивающаяся её часть стала нас постепенно догонять. Оказывается, она не просто обрушивается, рассыпаясь пеной и брызгами, она перед тем закручивается красивейшей стеклянной трубой, просвеченной солнцем, и, рыская лодкой ещё более короткими и резкими движениями весла, он ухитрялся некоторое время вести её в этой бешено крутящейся трубе. Я как можно сильнее пригнулась, чтобы, зацепив меня за голову, быстро падающая внешняя стенка трубы не опрокинула лодку, но капитан, довольно разинув зубастую пасть, только встряхивал невидимыми волосами, когда его череп захлёстывало. Наверное, падающая часть трубы, сделанная больше из пены, чем из воды, бьёт не так уж сильно, Шлем он, тем не менее, потерял…

Наконец, я поняла, что будет вполне справедливо признать, что в данной ситуации он гораздо круче меня, и попыталась издать поощрительный вопль. По мне так не особо убедительный, но он этим удовлетворился, и, ускорив спуск, вывел лодку из трубы на ещё целую, незакрученную часть волны.

Потом вообще перестал с неё съезжать, поставив лодку почти вдоль фронта. Немедленно волна вскинула нас себе на гребень и укатилась к уже совсем, оказывается, близкому берегу, где и рухнула с грохотом. А лодка, на гребне ловко развёрнутая капитаном к берегу носом, по инерции преодолела обратный поток откатывающейся воды и пены и почти уже выскочила на замечательный золотистый пляж… как вдруг всё же перевернулась в последний момент на совсем уж мелкой воде. Я услышала, как колдун даже засмеялся от неожиданности, а мне было совсем не до смеха, потому что он-то успел, кажется, выскочить из байдарки, а вот я – нет, и, придавленная лодкой, оказалась под водой с головой.

Я пыталась вытащить ноги из «тюрьмы» (вот в какой ситуации придумано это название!) и одновременно приподнять руками борт лодки и высунуть голову на воздух, позабыв, что совсем недавно мне пребывание под водой не причиняло никакого неудобства. Инстинкт тонущего человека всё заглушил. Особенно было обидно погибнуть так близко к спасению. Под смех спасателя, который, кажется, никак не мог правильно оценить ситуацию.

Всё же он догадался, наконец, что я в панике, наверное, по моим дёрганым движениям утопающего, и, приподняв борт байдарки, вытащил меня из-под неё за руку. А лодку перевернул в нормальное положение.

После чего покидал в лодку весла, и мы потащили её бегом от воды, пока нас не накрыло следующей волной, уже накатывавшейся, грозно ревя и рассыпаясь пеной. Как мне показалось, она была намного больше той, на которой мы приехали! При этом мне и объяснений никаких не понадобилось, что и зачем мы делаем. Вот только силы у меня неожиданно кончились, я споткнулась и упала, после чего этот качок подхватил меня под локоть правой рукой, а байдарку под мышку левой, бегом поволок обеих. И бежал, пока мы не оказались на сухом песке. Где с удовольствием уронил и меня, и лодку, и упал сам. Громко хохоча.

Вот уж не думала, что волшебники бывают такими экстремалами. Скорее, я их себе представляла холодными снулыми рыбами, всё когда-то давно испытавшими и пресытившимися всем на свете. Кроме, разве что, власти. Эта вещь не может надоесть. Разве что – повелителю мира, но такого как-то не образуется никак. Вот оттеметырский император – очередной претендент на этот статус, но, думаю, чем он будет к нему ближе, тем больше будет и сопротивление. Нусутх.

Я было уже хотела принести своему спасателю торжественную благодарность за второе – или которое уже? – избавление от гибели, но он опередил извинением, что не сразу сообразил, что я не могу выбраться. Я махнула рукой, дескать, ерунда, и опять попыталась благодарить, но он, услышав о предполагаемой позорной смерти от утопления на мелком месте, опять невежливо засмеялся и объяснил, что мне, оказывается, ничего не грозило!