Зеленый Смарагд

– Ничего, Гвендолин, – Фальк послал мне мягкую улыбку. – В данный момент здесь многое идёт не по плану. – Он потёр себе ладонью лоб и искоса взглянул на маму. – Мне очень жаль, что наш разговор сегодня днём… что ты таким образом обо всём узнала. Это произошло совершенно точно не намеренно. – Он снова взглянул на маму. – Такое важное дело должно быть преподнесено намного более деликатно.

Мама молчала, стараясь сдерживать слёзы. Гидеон сжал мою руку.

Фальк вздохнул.

– Я думаю, Грейс и ты, вам нужно многое обсудить. Лучше всего мы оставим вас сейчас одних, – сказал он. – За дверью ждёт адепт, который проводит вас наверх, когда вы будете готовы. Ты идёшь, Гидеон?

Гидеон неохотно выпустил мою руку и поцеловал меня в щёку. При этом он шепнул мне в ухо:

– Ты справишься, Гвен. А потом мы поговорим о том, что ты спрятала у себя дома.

Мне пришлось напрячь все свои силы, чтобы не вцепиться в него и не умолять «Пожалуйста, не оставляй меня».

Я молча ждала, когда они с Фальком выйдут из комнаты и закроют за собой дверь. Потом я повернулась к маме и попробовала улыбнуться.

– Меня удивляет, что они допустили тебя в святая святых.

Мама встала, пошатываясь, как старая женщина, и криво улыбнулась в ответ.

– Они завязали мне глаза. Тот с лицом как блин. Ему кто-то разбил губу, и поэтому, я думаю, он особенно крепко завязал мне повязку. Волосам было очень больно, но я не рискнула жаловаться.

– Да, это мне знакомо. – Я не было особенно жалела разбитую губу мистера Марли. – Мама…

– Я знаю, ты меня сейчас ненавидишь. – Мама не дала мне заговорить. – И я тебя абсолютно понимаю.

– Мама, я…

– Мне так ужасно жаль! Я не должна была этого допустить. – Она сделала шаг в мою сторону и протянула ко мне руки, но тут же снова беспомощно опустила их. – Я всегда так боялась этого дня! Я знала, что он когда-нибудь наступит, и чем старше ты становилась, тем больше я его боялась. Твой дед… – Она запнулась, потом глубоко вздохнула и продолжала: – Мой отец и я собирались вместе тебе об этом рассказать, когда ты будешь достаточно взрослой, чтобы понять правду и справиться с ней.

– То есть Люкас об этом знал?

– Конечно! Он спрятал Люси и Пола у нас в Дареме, и это он придумал, что я должна изображать беременность, чтобы при необходимости выдать ребёнка – то есть тебя – за моего. Люси под моим именем наблюдалась в Дареме у гинеколога – они с Полом прожили у нас четыре месяца, а мой отец в это время оставлял фальшивые следы по всей Европе. Наш дом был для них в принципе наилучшим местом. Моей беременностью никто не интересовался. Роды должны были пройти в декабре, и поэтому для Стражей и для семьи ты была совершенно не важна. – Мама смотрела мимо меня на стену, и её взгляд остекленел. – До самого конца мы надеялись, что нам не придётся отправлять Люси и Пола в прошлое вместе с хронографом. Но один из частных детективов Стражей обратил внимание на наш дом… – При этом воспоминании она содрогнулась. – Мой отец успел нас вовремя предупредить. У Люси и Пола не было выбора – они должны были скрыться, а ты осталась у нас – крохотный ребёнок со смешным пучком волос на голове и огромными голубыми глазами. – У неё по щекам текли слёзы. – Мы поклялись оберегать тебя, Николас и я, и с первой же секунды полюбили тебя, как своё собственное дитя.

Сама того не замечая, я снова начала плакать.

– Мама…

– Знаешь, мы не хотели иметь детей. В семье Николаса было много болезней, да и я всегда думала, что я не тот тип, чтобы быть матерью. Но всё изменилось, когда Люси и Пол доверили нам тебя. – Мамины слёзы текли неостановимо. – Ты сделала нас такими… счастливыми. Ты полностью переменила нашу жизнь и показала нам, как прекрасны дети. Если бы не было тебя, Ник и Каролина совершенно точно не появились бы на свет. – Её стали душить рыдания. Я больше не могла сдерживаться и бросилась в её объятья.

– Всё хорошо, мама! – попыталась сказать я, но у меня вырвался только какой-то горловой звук. Но мама, казалось, всё равно меня поняла, потому что она крепко обняла меня, и долгое время мы были не в состоянии говорить, только плакали.

Пока Хемериус не просунул голову сквозь стену и не сказал:

– Ах, вот ты где. – Он протиснул в комнату остальную часть своего тела и приземлился на стол, с любопытством глядя на нас. – О Боже мой! Уже два комнатных фонтана! Очевидно, на модель «Ниагарский водопад» была большая скидка!

Я мягко оторвалась от мамы.

– Нам надо идти, мама! У тебя случайно нет бумажных платков?

– Если нам повезёт! – Она порылась в сумке и протянула мне один. – Почему твоя тушь не размазана по всему лицу? – спросила она со слабой улыбкой.

Я звучно высморкалась.

– Боюсь, всё осталось на майке Гидеона.

– Он кажется действительно симпатичным юношей. Хотя я должна тебя предупредить… Эти де Вильерсы приносят нам, девушкам Монтрозов, одни неприятности. – Мама открыла пудреницу, посмотрелась в зеркальце и вздохнула. – Ох. Я выгляжу, как мама Франкенштейна.