Здесь живу только я

Вот я и рядом. Когда еще выйдет случай?
Ласточки рвутся в неведомые края.
Ты говоришь: расскажи мне о них, и я
Знаю, что надо ответить: ложись и слушай.

Всё, что я помню, сегодня застыло тут,
В трещинах на паркете, в разбитой чашке,
В мятой постели, на холоде, где мурашки
Прочь, от макушки до пяток бегут, бегут.

Вся эта память и вся эта жизнь — твоя.
Всё про тебя, все романы, стихи и песни,
Мифы, библейские притчи, благие вести,
Всё для тебя собирается в букву «Я».

Слушай и спи. Мой рассказ — это сон во сне.
Точки опять возвращают в начало текста.
Спи на солдатской шинели, покуда не
Выдохнут сонные ангелы:
«Наконец-то».

Это великое слово тебе и мне.

Май 1936 г.

КРАСНЫЕ ЗВЁЗДЫ

Сегодня так жарко, что красные звезды с фуражек
Стекают горячей эмалью в густую траву.
Сознание трудно все время держать на плаву:
Мы знаем, что сон пробирает врага до мурашек,
И мы ему снимся, но видим его наяву.

Мы снимся, как снится туман над железной дорогой,
Как запах болота, как шепот в густой тишине,
И наши товарищи знают, что сны о войне
Всегда остаются с солдатом тяжелой тревогой,
Еще тяжелее винтовки на мокрой спине.

Сквозь душное марево над бесконечным пожаром
Мы видим, что солнце похоже на красную медь.
Мы знаем, что явь, а не сон, обернется кошмаром,
И наш командир на секунду покажется старым,
Как если бы вдруг командиры умели стареть.

Пусть бьет пулемет в нашу сторону без остановки,
Пусть рушатся башни и статуи падают ниц.
Мы целимся сквозь пелену окровавленных лиц.
Не дрогнет рука, не опустится дуло винтовки
В строю васильковых фуражек и алых петлиц.

Август 1936 г.

***

Считаю раз, считаю два,
Считаю три — уходит страх,
И первобытные слова
Горят на высохших губах.

Проходят звуки мимо рта
И исчезают вдалеке,
И стынет в горле немота,
И пляшет бес на языке.

Не вырывайся. Не беги.
Закрой глаза и не смотри.
Я научу считать шаги:
И раз-два-три, и раз-два-три,

И раз-два-три: поёт труба,
Сошла с ума виолончель,
Приходит ночь, она груба,
Она несёт с собой метель,

Поёт труба, скрипит струна,
Горланит хор, срываясь в рёв,
И наступают времена
Для самых первых в мире слов.

***

Пусть карамельно-жёлтый свет
Всё так же пахнет октябрём.
Я говорю тебе в ответ:
Мы не умрём.

Всё будет так: ночной вокзал,
Густой туман, седая взвесь.
Куда бы я ни исчезал,
Я буду здесь.

Декабрь 1936 г.

ЧЁРНАЯ ЛЕНТА