Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Сила доводов Сепульведы была неоспорима. Их главным недостатком было то, что они имели тенденцию доказывать слишком многое. Его холодные и жесткие рассуждения вызвали немного ответных откликов (за исключением более восприимчивых колонистов, которые справедливо сочли его поборником их интересов; городской совет Мехико послал ему поздравительное и благодарственное письмо). Многие современники и историки считали его апологетом рабства. Его теория естественного рабства была отвратительна большинству испанских богословов и правоведов-теоретиков. Великий Суарес лаконично опроверг ее: «hactenus tamen, ut existimo, tam barbarae gentes inventae non sunt». Безусловно, Сепульведа писал, не зная условий жизни в Америке, и использовал теоретические аргументы в поддержку системы, которая приспособилась на практике к ужасным надругательствам. Он, безусловно, признавал справедливость обращения в рабов пленных, взятых при подавлении восстания или во время ведения ими несправедливой войны, – это было право завоевателя, признанное всеми в то время. Однако к этому признанию он добавил предостережение о том, что порабощение уже не является достойной уважения практикой среди христианских народов и что многие индейцы, вероятно, оказывали сопротивление, добросовестно думая, что у них самих есть обоснованная причина для войны. Завоевание этих людей было бы, несомненно, несправедливым. Сепульведа в своих более поздних трудах и частных письмах энергично протестовал против тех, кто обвинял его в жестокости в этом вопросе. Он утверждал, что предлагал не порабощать, а «поделить индейцев… между уважаемыми, справедливыми и рассудительными испанцами, особенно теми, которые способствовали приведению их под власть Испании, чтобы они могли обучить своих индейцев добродетельным и гуманным обычаям и христианской религии». Эти оправдательные отговорки не помогли смягчить тех, кто имел взгляды, отличные от взглядов Сепульведы, и горячо отвергал его главный аргумент. Распространение Democrates Alter в рукописи вызвало бурю протестов, особенно у доминиканцев. Лас Касас и Мельчор Кано (р. ок. 1509 – ум. 1560) написали резкие опровержения. В разрешении на публикацию книги было отказано, и обсуждение поднятых в ней проблем продолжалось до 1550 года, когда они подчинились приказу императора провести официальные дебаты в Вальядолиде, на которых Сепульведа и Лас Касас спорили, стоя лицом к лицу перед комиссией из выдающихся правоведов. Разбирательство было длительным и не привело ни к какому результату. Судьи так и не вынесли окончательное заключение; но Сепульведа косвенно проиграл спор, так как он так и не получил разрешения на публикацию своей книги Democrates Alter, которая была напечатана лишь через двести лет после смерти своего автора.

Сепульведа и Лас Касас представляли две различные, но дополняющие друг друга тенденции в теории империи своего времени. Оба они стремились изменить королевскую политику и ограничить осуществление королевской воли. Мышление обоих коренилось в Средних веках. Сепульведа хотел вклинить между короной и индейцами благосклонную к ним аристократию, которая могла непосредственно проявлять отеческую власть, которую корона не могла осуществлять на расстоянии; и аристократии полагалось право использовать труд индейцев в награду за свою службу. Феодальные последствия этого предложения сами по себе делали его неприемлемым для королевской власти, всегда с подозрением относившейся к притязаниям аристократов; но провозглашать индейцев рабами от природы означало не признавать гораздо более тщательно разработанные законы, королевские и папские, и отнять пятьдесят лет от королевских публичных заявлений. В отношении завоеванных индейцев Лас Касас хотел наложить на корону те же самые ограничения, которые, по его мнению, закон Божий и законы страны наложили на нее для правления в Испании, и, более того, запретить использование вооруженных сил против индейских народов в будущем. Но от правительства, которое действовало в Индиях как безответственная, хотя и добросовестная неограниченная монархия, едва ли можно было ожидать, что оно согласится с теорией, которая ограничивала его независимость и могла даже поставить под сомнение его право управлять. Утверждать вместе с Лас Касасом, что индейцев следует склонять на свою сторону путем убеждения, означало лишь забыть обо всех завоеваниях в будущем и признать несправедливость уже состоявшихся завоеваний. Весь подтекст любой теории был не по нутру любому уважающему себя правительству того времени.