Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

И 4 июля 2015 года (совпадение с Днем независимости США мы заметили только два месяца спустя) состоялась первая сессия групповой терапии. И с тех пор каждый год 4 июля мы празднуем день рождения нашей программы. День независимости.

15 Действие

А знаешь ли ты, что может разрушить тюрьму? Любая глубокая и серьезная привязанность. Дружба, братство, любовь – вот верховная сила, вот могущественные чары, отворяющие дверь темницы. Тот, кто этого лишен, мертв. Там же, где есть привязанность, возрождается жизнь.

ВИНСЕНТ ВАН ГОГ. ПИСЬМА БРАТУ ТЕО

1

Я тогда постоянно говорил себе: «Это люди». Речь не о добрых лозунгах вроде «Не все люди алкоголики, но все алкоголики – люди». У меня было так: «Я – человек, это – люди. Я имею дело с людьми». Чистая антропология, ничего личного. Но такая антропология, где каждый из нас имел статус антрополога.

Я вступил в пространство диалога не в футболке с надписью «Я тебе помогу», а в футболке с надписью «Давай исследовать это вместе». Все эти годы исследовательский азарт держал и держит меня в форме: предельно вовлеченный и заинтересованный в своем деле, без малейших признаков выгорания, я жажду открытий, радуюсь им как ребенок и двигаюсь дальше, за новыми открытиями.

Проблемы не пугали, они вызывали интерес. Даже срывы – чертовы срывы – было интересно изучать, а вместе с тем и свои чувства по поводу них (я расскажу об этом в отдельной главе). Я был открыт для диалога и видел встречную открытость каждого. С помощью слов мы творили и расследовали повседневное чудо существования.

На первой групповой сессии нас было шесть человек. Мой кабинет тогда уже находился на Брянской улице, на девятом этаже симпатичного бизнес-центра: стол, тумба, кресла, журнальный столик, кадка с пальмой, маркерная доска. На полках, на столе, на подоконнике – везде лежали книги моих «собеседников»: Камю, Сартра, Ницше, Бубера, дзен-буддистов – фигурантов организованной экзистенциальной группировки. На тумбе стоял зеленый (или белый?) электрочайник. Журнальный столик оккупировали слоники – статуэтки разного цвета и размера из дерева, из глины, из чароита – мудрые молчаливые свидетели терапии, пришедшие в мой кабинет каждый своим путем. (Зеленый с белой подставкой.)

Когда я предложил ребятам познакомиться друг с другом, некоторые из них попытались отшутиться. Ну, вы знаете все эти 12-шаговые клише из американского кино: «Привет, меня зовут Билл, я алкоголик»; «Я трезв восемь дней, два часа и двадцать минут» и все такое. Поднимите руку, кому это кажется чем-то нарочитым, неестественным. Да, вижу, спасибо, можно опустить руки. Но я не собирался практиковать собрания Анонимных Алкоголиков. Я долго думал и в конце концов назвал наши встречи групповой терапией просто потому, что их надо было как-то называть. Меня мало заботили названия и формальные характеристики. В рехабах и группах самопомощи АА, АН, ВДА (Взрослые Дети Алкоголиков) я слушал собравшихся и задавался вопросом: а что, если эти люди помогают самим себе и друг другу не благодаря формализованному общению, а вопреки? Не потому, что «нужно общаться так-то и так-то», а потому, что есть само общение. Так вот: для первопроходцев «Привилегии» я выбрал непринужденный, простой стиль взаимодействия, без натужных ритуалов.