Застава в степи

— Я уже к Макеичу за веревками сбегала, — сказала мама, протягивая мне майку.

— И не вздумай в безрукавке идти, — подошла бабушка. — На дворе вон как прохладно, простынешь, а кому с тобой маяться? Мне. И к колодцу не ходи умываться. Давай я тебе в избе полью из кружки.

Я начал отказываться от навязчивых бабушкиных услуг, но мама заговорщически подмигнула мне: мол, соглашайся, не теряй время попусту, спешить надо. Мне пришлось кое-как поплескать воду на лицо и шею и надеть носки, рубашку, пиджачок и чувяки.

— Теперь собирай ребят и подходите к конторе. Может быть, мне удастся машину выпросить, — сказала мама, взваливая на плечи мешок с веревками.

Я хотел ей помочь, но она и слушать не пожелала. Я побежал в школу, опасливо оглядывая темнеющее небо. Вдруг ребята испугаются дождя, не поедут на поле? Достал ключ из-за наличника, вошел в пионерскую комнату, взял горн и, став на крыльце, несколько раз протрубил большой сбор.

Первыми прибежали Миша Саблин и пятиклассник Паша Лисицын. Узнав, в чем дело, они вынесли еще один горн и барабан, и мы втроем устроили такую побудку, какой еще не слышал поселок за все каникулы.

Как ни удивительно, но раньше других на наши звуки прибежала Фаина Ильинична. Она была в халате и в косынке, из-под которой, как шишки, выпирали железные бигуди. Еще издали она замахала отчаянно руками.

— С ума, что ли, вы сошли, — начала она нас отчитывать. — Сегодня же воскресенье!

Странная Фаина Ильинична. Как будто она не знает, что в совхозе, когда начинается уборка, никаких воскресений не бывает. Хлеб же не будет ждать. Правда, она приехала к нам лишь перед началом прошлого учебного года. Это в какой-то мере оправдывает ее, но все-таки лучше бы она вместо нотации спросила, почему мы решили в выходной дать сигнал большого сбора? По крайней мере, она сама любит говорить нам так: не знаешь, опроси. Видно, учить других этому легче, чем делать самому.

Мы нехотя прекратили побудку и стали покорно слушать обвинения. Когда пыл Фаины Ильиничны иссяк, я рассказал ей, почему мы собираем весь лагерь. Окруженная шумной ватагой пионеров, она нетерпеливо дослушала меня, запахнула халат и сказала:

— Все равно ты должен был прийти ко мне: поставить в известность, а не самовольничать. Весь поселок перепугали. Я думала: пожар.

Ребята засмеялись и начали уговаривать учительницу, чтобы она разрешила всем быстрее отправиться в поход.

— А вдруг пойдет дождь, — сказала Фаина Ильинична, зябко кутаясь в халат. — Вас промочит, просквозит…

— Да нет! Не промочит! Не просквозит! — понеслось в ответ со всех сторон.

Наконец, на лице учительницы появилась улыбка, и Фаина Ильинична, попросила:

— Света, сходи к тете Дусе, скажи, чтобы она сварила нам обед и привезла в поле. А вы, девочки, останетесь ей помочь, — распорядилась она, обращаясь к звену пятиклассников. — Ну, ребята, вы тут готовьтесь, а я быстро переоденусь и приду.

— Вот хитрая, — сказал Лисицын, когда учительница торопливо вышла со двора. — Самой надо одеться и букли раскрутить, а она нам говорит «готовьтесь». Сказала бы просто: подождите меня…

Миша Саблин спокойно повернул рыжую голову Лисицына вправо, влево, потом опять вправо, как будто он вращал глобус, разыскивая на нем какой-то остров! И, не найдя его, внушительно спросил:

— Значит, ты готов?

— На сто процентов, — похвастал Паша.

— Умывался?

— А зачем? Все равно весь запылишься. А потом, — Паша посмотрел на небо, — дождь будет, всех умоет.

— Не остри, — вмешался в их беседу Грачев. — Не отнимай время у себя и у других. Цени каждую минуту. Минута, знаешь, что она такое?

— Знаю, — самоуверенно ответил Лисицын. — Минута это та самая, из которой складываются часы.

Все вокруг рассмеялись, а Вовка уточнил:

— Вот именно, «та самая, из которой».

Все рассмеялись еще громче. А я подумал, что смешного тут ничего нет. Дождь на носу, и жук-кузька на опытном поле поедает пшеницу, мама ждет нас возле конторы, а мы тут прохлаждаемся. Но никто не заметил моего волнения и осуждающего взгляда, и все по-прежнему смеялись, а Вовка, которому дай только повод, самовлюбленно продолжал поучать пятиклассника.

— Так вот, старик, мы выяснили, что ты абсолютно не готов к учебе в пятом классе и педагогический совет школы допустил серьезную ошибку, не оставив тебя еще на год в четвертом классе.

Лисицыну не понравилась эта шутка, он нахмурился, как небо, и спросил:

— А ты все знаешь?

— Я знаю даже то, — поднял гордо лицо Вовка, — что ты успел забыть.

— Это что же, например? — все больше хмурился Лисицын.

— Не надо уточнять, — покровительственно похлопал его по плечу Генка. — Это будет уже два ноль в мою пользу.