Заре навстречу

- Видишь ли, Варенька, - сказал глубокомысленно папа, - самое трудное это во имя добра применять насилие. Тебе не кажется, что ты пошла наиболее легким путем, избежав радикального решения с переселением жильцов заднего двора в лучшие жилища?

- Я, Петр, очень много думала там, на собрании, - сказала твердо мама. - И решила: нам сейчас важнее всего уголь. А уголь - это Асмолов.

- Не слишком ли много практицизма? - усомнился папа.

- У меня - нет, - сердито сказала мама. - Это Коноплев и Редькпн сразу поняли. Когда я им сообщила, что Асмолов дал согласие ремонтировать машины на мельнице, они мне сказали: значит, утеснять его ни в коем случае нельзя, раз он к нам подался. А Полосухин, тот даже заявил, что за такое он готов и в собачьей конуре жить, потому что, если мельница остановится, без хлеба всем будет худо.

- Варенька, ты просто большой политик, - неуверенно сказал папа. - Ведь это до некоторой степени дальновидно.

- После наставлений Рыжикова будешь дальновидной, - призналась мама.

Но тут сердце Тимы не выдержало, и он воскликнул обиженно:

- Выходит, я зря жильцов уговаривал? Нужно было им свою квартиру уступить, и все.

- Извините, - сказала мама, - в следующий раз, Тимофей Петрович, мы будем с вами советоваться, - и чмокнула Тиму в лоб.

"Эх, - обиженно подумал Тима, - маленьким считают!

А у меня своя лошадь есть. Вот приеду на ней в ревком, будут приставать: съезди куда-нибудь, за чем-нибудь, а я сначала подумаю, поеду или пет. Или вот возьму и поскачу вместе с мамой в деревню, с обозом. Если, конечно, Хрулев отпустит. Уговорить бы его как-нибудь! И папе спокойней, когда я буду с мамой. В тайге, говорят, бандиты бродят. А я шкворень от телеги к себе в голенище валенка спрячу и в случае чего - раз по голове, и все..."

Папа тщательно и бережно укладывал в большую изовую корзину книги, исписанные тетрадки, стопки газетных вырезок, перевязанные бечевкой, и пожелтевшие комплекты газет. Мама, следя за ним, произнесла насмешливо:

- Ну что ты за Плюшкин! Когда ты перестанешь таскать за собой этот бумажный мусор?

Папа только вздохнул и ничего не ответил.

Отца Тимы в шутку называли "ходячей энциклопедией". Царское тюремное начальство не накладывало запрета на чисто научную литературу. Просидев несколько лет в одиночке, Петр Григорьевич довольно основательно изучил высшую математику, органическую химию, древних философов, историю христианства и ботанику. По самоучителю Туссэна овладел немецким и греческим языками. Куда бы его ни забросила жизнь, он всюду возил с собой большую ивовую корзину, в которой хранились записи, вырезки, конспекты прочитанных книг. И всегда, куда бы он ни шел, прихватывал с собой на всякий случай книгу. Читая, он любил подчеркивать, закладывать страницы листками бумаги и делать выписки.

Как-то мама сердито сказала:

- После тебя, Петр, противно брать книгу в руки.

Как ты не понимаешь, что это просто нескромно - насиловать мое внимание на каждой страничке восклицательными или ироническими вопросительными знаками!

- Почему же ироническими?

- Да, ироническими! - воскликнула мама. - А если я не согласна?

- Ну, тогда зачеркни знак вопросительный и поставь восклицательный.

- Не смей портить книги!

- Хорошо, - кротко согласился папа. - Я сотру резинкой. Только ты предупреди заранее, какую книгу хочешь взять.

- Я никогда заранее не знаю. Захочу читать и читаю.

- Неправильно. Нужна строгая система чтения.

Я тебе рекомендую хотя бы на год составить список.

- Я тебя прошу не вмешиваться в мою духовную жизнь! - горячилась мама. - Пойми, мы с тобой совершенно разные люди. Я вот безумно люблю Надсона, а ты его презираешь.

- Я не презираю, а считаю, как медик, что многие его скорбные стихи порождены чисто субъективным фактором - его болезненным состоянием.

- Так читай своего Некрасова.

- Некрасов - величайший поэт русского народа. Истинная поэзия - это когда субъективное сливается с объективным в гармоническом единстве.

- А если я страдаю, зачем мне твое гармоническое единство?

- Отчего же ты страдаешь? - озабоченно осведомился отец.

- Потому что ты вот такой, поэтому я и страдаю, - с отчаянием заявила мама.

- Скажи мне, что ты обнаружила во мне плохого, я постараюсь понять твою критику и попытаюсь преодолеть со временем некоторые свои отрицательные качества.

- Ты меня не любишь.

- Варенька, что ты! Ну разве можно так? Даже если у нас возникла полемика...

- Да, не любишь, - упрямо настаивала мама. - Любящий человек всегда очень чуток.

- Но скажи, в чем я обнаружил свое невнимание?

- Если женщина ищет слова о любви в книге, значит, она не слышит их от того, кому следует их произносить. Вот!

- Так я же люблю тебя.

- Тогда не смей больше черкать книги.

- Хорошо, пожалуйста, - покорно согласился пана. - Только я не понимаю, почему этой моей, ну, скажем, дурной привычке ты придаешь такое большое значение.

- Я хочу, - гордо заявила мама, - чтобы ты ради меня шел на жертвы.

- Ну, пожалуйста, - сказал папа.

- Я знаю, что ты очень хороший, - певучим и нежным голосом торжествующе произнесла мама, - и мне очень приятно убеждаться в этом, и как можно чаще.