Запретные практики

«Летка-Енька» ежегодно проводила проверку финансово-хозяйственной деятельности всех предприятий компании. Зачем для проверки российских предприятий надо нанимать иностранных аудиторов, Панкратьевой и не только ей было не совсем понятно. То ли деньги лишние девать некуда, то ли компания собиралась выпускать свои акции на мировых рынках, то ли таким образом руководство пыталось подстраховаться от наездов родных налоговиков. Хотя в последнем случае иностранные аудиторы вряд ли помогут. Тем не менее, каждый год все знакомые Панкратьевой бухгалтеры и директоры предприятий, входящих в состав компании, стонали и матерились во время этих аудиторских проверок. Больше всего ругались директоры, предприятия которых ко всему прочему заставляли ещё и оплачивать услуги этих аудиторов. Работа аудиторов измерялась на западный манер огромным количеством непомерно дорогих человеко-часов. И было бы ещё полбеды, если бы в «Летке-Еньке» работали действительно грамотные аудиторы, однако в большинстве своем с проверками приезжали дети или жены каких-нибудь влиятельных чиновников и ответственных высокопоставленных работников самой головной компании, пристроенные на тёплые места в зарубежный аудит.

Вот и сейчас, похоже, знатные аудиторы «Летки-Еньки» просто-напросто потеряли инвойс на оплату и пытались перевалить вину на бедную Тимофеевну. Знают, заразы, что люди за свои рабочие места в предприятиях компании зубами держатся, особенно за рабочие места зарубежные. Самое поганое, что аудиторам непременно требовался оригинал документа с синей печатью и подписью, мол, оригинал не подделаешь. Это еще хорошо, что они только инвойс потеряли. Там всего одна подпись, и это подпись самой Панкратьевой. А если б они акт сдачи-приемки работ вдруг посеяли? Его Тимофеевне пришлось бы опять у Воронина подписывать. А уж он бы тут на ней отыгрался и за духи, и за Панкратьеву, и за Дубова с его программой реконструкции завода.

Панкратьева успокоила Тимофеевну, сказала, что сейчас же нарисует дубликаты инвойсов и вышлет курьерской почтой. Тимофеевна попросила сразу же перезвонить ей и сказать номер почтовой накладной, чтобы уже у себя на месте ускорить получение документов. На том и расстались.

Набрав номер бухгалтерии, Панкратьева посмотрела на часы и представила лицо Дубова, который терпеть не мог опозданий на оперативку. Она быстро озадачила распечаткой дубликатов инвойсов свою любимицу Оксанку и попросила из-под земли достать курьера, чтобы сегодня же инвойсы вылетели из Питера.

В результате всех этих манипуляций Панкратьева, конечно же, опоздала к началу оперативки на целых пять минут. Войдя в кабинет Дубова, она извинилась и заняла свое обычное место за столом для совещаний по правую руку от Дубова.

– Ничего-ничего, Анна Сергеевна, мы вас подождем, мы ж никуда не торопимся, у нас времени вагон, – свирепо заметил Дубов, демонстративно глядя на часы.

После такого вступления оперативка потянулась в своей обычной манере. Дубов разливался соловьем по поводу своей встречи с заказчиками, в мельчайших подробностях описывая, как его принимали, куда поселили и куда возили ужинать. Поведал все сплетни о принимающей стороне, кто с кем и когда в Москве и не в Москве, и так далее, и тому подобное. Дубов считал необычайно важной всю информацию о заказчиках, включая личную и даже интимную, и всегда старался донести эти сведения до всего персонала своего предприятия. Главное было не заснуть, и Панкратьева, спустив на нос очки, принялась по своему обыкновению чертить геометрические фигуры в блокноте для записей. Периодически она поглядывала на часы, волнуясь, как там обстоят дела у Оксанки с курьерской службой.

Курьерские службы в последнее время стали работать из рук вон плохо. Документы отправлялись только на следующий день, да еще не всегда самым быстрым транспортом.

Через час после того, как Дубов начал свою важную речь, дверь в кабинет тихонечко открылась и там показалась голова Оксанки, за которой маячила испуганная секретарша Оля.

– Скузи, синьоры! – сказала Оксанка, широко улыбаясь. – Мне надо срочно у Анны Сергеевны бумаги подписать.

Народ на совещании оживился. Оксану в фирме любили все.

– Потом подпишешь! – зарычал на Оксанку Дубов.

– Не, потом никак нельзя, – решительно ответила Оксанка, просачиваясь в кабинет. Она положила перед Панкратьевой инвойсы и застрекотала:

– Ой, Анна Сергеевна, подпишите скорей, нам ужасно повезло, курьер как раз к нам ехал с почтой, он в приемной ждет, а руководство его сказало, что если с ним передадим, то сегодня отправят. Вот!

Панкратьева быстро подписала инвойсы, и Оксанка выкатилась из кабинета.

– Извините, Александр Евгеньевич, что помешали, – вежливо сказала Панкратьева. – Просто Тимофеевне срочно помочь надо, на нее «Летка-Енька» насела.

Ну и, конечно, так как не все присутствующие в кабинете знали, что такое за штука эта «Летка-Енька», то народ развеселился. Раздались смешки.

Дубов вдруг побагровел и заорал страшным голосом: