Запретные практики

– Сундук ты! Сундук и есть! Кто так за девушкой ухаживает? Очень надо такой красивой девочке показывать свою большую волосатую задницу! – возмутилась Надежда Алексеевна. – Лежи и думай теперь, как ее завоевать и не упустить. Времени у тебя вагон, целых две недели. А мы с Лидочкой пока тебе квартиру подыщем, поближе к заводу, а то неудобно в столицу-то каждый день мотаться. Это ж сколько времени на дорогу уходит! Кстати, надо бы по этому вопросу обязательно с Петрушей посоветоваться, она же местная как никак.

Две недели пролетели очень быстро. После больницы Геннадий Иванович Воронин чувствовал себя окрепшим и отдохнувшим. Кроме того, доктор Немкова согласилась с ним поужинать в ближайшую субботу.

Провожая мать в аэропорту, он поцеловал ее и попросил:

– Мам! Ты там узнай, какие документы надо для развода? Чтоб я прилетел на пару дней, и смог всё сразу быстро оформить.

– Слава тебе, Господи! – Надежда Алексеевна троекратно перекрестилась. – Конечно, сынок, я все узнаю и подготовлю. А ты жабе уже намекнул?

– Нет пока. Мне почему-то кажется, что решить с Лизой этот вопрос мирно мне не удастся. Так что ты всё разузнай, какие там варианты есть. Я тебе через пару дней позвоню и буду действовать, уже имея какую-то информацию.

– А ты не передумаешь? Она кинется тебе в ноги, сопли-вопли, любовь-морковь, дети-сироты, кони опять же с теннисом, ты и растаешь?

– Мам! Ты же меня знаешь, если я что-то решил, то своего добьюсь. Я за эти две недели много чего передумал. После того, как мир в твоих глазах вдруг выключается, думается очень хорошо.

Надежда Алексеевна обняла его и крепко поцеловала.

– Я всегда верила в тебя, сынок, гордилась тобой. Одна у меня была беда – твоя жизнь семейная. Мы с отцом очень за тебя переживаем. Ты же знаешь, как бывает, когда люди на самом деле любят друг друга, видел, как мы с отцом твоим живем. До сих пор ведь ночью спим и за руки держимся. Я вот к тебе сюда примчалась, а он там без меня места себе не находит. А уж как я сама уже по нему соскучилась! Не соглашайся на меньшее. Никогда. Жизнь так быстро летит, а ты и не радовался-то по-настоящему! Удачи тебе! И Петруше от меня привет передавай. Она славная.

Когда Геннадий Иванович Воронин, проводив мать, вернулся домой в новую квартиру, найденную для него мамой, Лидочкой и доктором Немковой, и уловил в воздухе аромат тех самых духов Анны Сергеевны Панкратьевой, он вдруг почувствовал себя совершенно счастливым.

Практика. Опыт третий

В понедельник Зотов Александр Васильевич улетел в Сургут охмурять тамошних «спецгазов». Дубов же Александр Евгеньевич, в свою очередь, в тот же самый понедельник прибыл из командировки и почтил своим вниманием и присутствием родное предприятие.

Это самое присутствие Панкратьева почуяла прямо на входе в офис. Воздух был наэлектризован, и в нем ощущалась грядущая буря. Секретарша Оля была бледна и, когда подавала Панкратьевой кофе, поделилась с ней своими впечатлениями от встречи с начальником:

– Они-с не в духе-с! Просили передать, что оперативка ровно в десять.

Панкратьева взглянула на часы и отметила, что успеет неспешно попить кофе и пососать карандаш, который она теперь использовала, вместо сигареты, чтобы окончательно побороть свои курительные рефлексы.

Без пяти десять раздался звонок, и Оля соединила Панкратьеву с испуганной Тимофеевной:

– Аня, выручай, нас «Летка-Енька» проверяет. Я им все бумаги по вашему контракту выдала, а они говорят, что инвойсов на оплату нет. Они точно были, я ж без соответствующего инвойса никакую денежку со счёта не выпущу. Потеряли сами, сволочи, а теперь на меня валят, говорят, отразят в отчете про финансовую дисциплину. А ты знаешь, что уж с чем, с чем, а с дисциплиной у нас все в порядке. Особенно с финансовой.

«Леткой-Енькой» в компании прозвали известную иностранную аудиторскую фирму, название которой выговорить никто не мог, но в общем и целом ее наименование было созвучно с названием любимого народом танца шестидесятых годов.