Запрет на студентку

После тридцатиминутной морозки задницы и тренировки меня просто

вырубает на ходу. Тренировки стали интенсивнее, поэтому мне нужно

нормально высыпаться. Закинув в микроволновку контейнер с какой-то

пастой, включаю ноутбук и пишу на почту секретарю кафедры, прося ее

прислать мне завтра с утра список дипломников бакалавров, которых на

меня распределили в этом году.

Глава 12. Люба

— Один карамельный латте, пожалуйста, — вываливаю на стойку

кофейного ларька всю мелочь, которая есть в моем кармане. — И можно

сразу добавить туда три сахара? И корицу?

Кисло посмотрев на горку моих монет, парень бариста сгребает их ладонью

не пересчитывая.

Игнорирую, потому что я проделываю такое часто. Я с детства коплю

мелочь на все подряд, и с уверенностью могу сказать — мелочь многие

недооценивают.

Если я и спала на ходу всю поездку в автобусе, то теперь нет.

Колотясь с ног до головы, грею дыханием руки, очень жалея о том, что

сегодня не взяла до универа такси, но совесть не позволяет мне

разъезжать по городу на такси чаще пары раз в неделю. Моя сиротская

стипендия мне много чего позволяет, но я все равно вишу на шее у Глеба. Я

должна получить диплом и пойти работать, чтобы слезть с нее… вот о чем

я должна думать, а не о… Не о том, о ком я думала всю сегодняшнюю ночь.

Александр Андреевич, пожалуйста… проваливайте из моей головы…

Мое трусливое бегство не дает покоя, но дело ведь уже сделано!

С обидой глядя на медленного бариста, хочу попросить его двигать

задницей, пока я не отморозила свою.

Прикусываю язык.

Холод жалит щеки и кончики пальцев даже через перчатки. Засунув руки в

лисью муфту у себя на шее, приплясываю на месте. Мой пуховик почти до

пяток, но это все равно не спасает.

— Спасибо, — вырываю из протянутой руки свой кофе.

— На здоровье, — захлопывает он перед моим лицом деревянные ставни.

— И вам хорошего дня! — отшатнувшись, кричу с претензией. — С

Наступающим!

Грея пальцы о стакан, семеню вдоль колонн центрального входа в здание

университета.

Наш универ старейший в городе. И очень дорогой. Скопление мажоров на

один квадратный метр здесь зашкаливает, особенно на экономических

специальностях. Ну а на моей нет, потому что мажоры не мечтают до конца

жизни ковыряться с колбами и пипетками.

Обогнув здание, по парковой дорожке добегаю до трехэтажного

лабораторного корпуса. На парковке вижу знакомый черный “Порш”, и от

его вида мне становится не по себе. Метнувшись в сторону глазами, вижу

толпу парней с электронными сигаретами.

Задница…

Опустив глаза, забегаю на крыльцо, сжимая в руке стакан. С волнением

слышу скрип снега за спиной. Не оборачиваясь, влетаю в дверь и

проношусь через КПП, быстро сворачивая в коридор. В мой локоть

впиваются жесткий пальцы.

— Не спеши, Стрельцова.

Сердце подскакивает, когда смотрю в полное издевательской усмешки лицо

Никиты Касьянова.

— Отпусти… — прошу тихо, пытаясь вырвать свой локоть.

Надвинув на глаза бейсболку, сильнее сжимает пальцы.

Я не знаю, что он здесь делает! Это не его корпус!

Он худой, но очень сильный. Лицо у него тоже худое, но… красивое. Когда

мы познакомились, он мне понравился, потому что он был таким

самоуверенным. Он богатый, и у него этот чертов “Порш”. И он всегда

давал мне понять, что… будто сделал мне одолжение тем, что обратил

внимание. Я такая дура, что мне было все равно, но даже несмотря на это, я не смогла в него влюбиться, как не пыталась.

Кажется, он тоже это понял.

Его глаза холодно смотрят в мое лицо. Скривив губы, он осматривает меня

с головы до ног и, протянув свободную руку, наматывает на ладонь мою

косу. Трет ее пальцами, глядя на мои губы.

Дергаюсь, опять пытаясь вырваться.

— Не рыпайся, — говорит, проводя глазами двух парней в белых халатах.

— Мне больно… — цежу, хотя в душу закрадывается какой-то непонятный

страх.

От того, как он смотрит. С каким-то странным блеском в глазах.

— Больно только в первый раз, — усмехается, нависая надо мной.

— Отвали… — выхватываю из его руки свою косу и отбрасываю за спину.

— Ты такая правильная, Стрельцова, — произносит с издевкой. — Хороша

девочка-сиротка, да?

— Нет, — толкаю его в грудь, но мой голос подрагивает. — Если сейчас не

отпустишь, я тебе двину в морду.

Его губы разъезжаются в ехидной улыбке.

— Ну попробуй.

Сглотнув, спрашиваю:

— Чего тебе надо?

— Ты в курсе, что фригидная?

По моим щекам ударяет краска, а в горле собирается ком.

Я не фригидная… я… нормальная… нормальная!

— Заткнись… — шепчу хрипло, глядя в его глаза. — Заткнись, понял?

Лениво усмехнувшись, продолжает:

— На твое счастье я добрый, поэтому в субботу повторим. Время напишу

позже. Советую не выеживаться.

От тона его голоса сердце бухает в груди. Кажется, у меня пропал голос, потому что я ни слова не могу сказать, пока он надавливает большим

пальцем на мою нижнюю губу, оттягивая ее вниз.

Опомнившись, врезаю по ней со всей силы и со всей силы толкаю в грудь.

Из под крышки кофейного стакана по руке и куртке течет. Отскочив в

сторону, выпаливаю:

— Забудь. Я как-нибудь сама, понял? Отвали от меня.

Развернувшись на пятках, уношусь по коридору.

К глазам подкатывают дурацкие слезы. От оскорбления, которое теперь