Запрет на студентку

была такой трусливой.

Глава 11. Романов

Самые странные поступки в своей жизни, не считая женитьбы на Яне, я

совершал в возрасте от нуля до двадцати трех. Прежде всего потому, что

приблизительно к двадцати трем мир поворачивается к человеку жопой и

предъявляет вызовы, которые до этого брали на себя его родители. Проще

говоря, приходится активно взрослеть и оправдать ожидания всех подряд, и

это помимо того, что многие социальные связи рушатся как раз в это самое

время, оставляя в жизни только самых проверенных людей.

Дуя на руки, прихожу к выводу, что творение фигни все-таки не имеет

возрастных ограничений. На часах пятнадцать минут девятого, а я какого-то черта топчусь перед дверьми тренажерки с перспективой отморозить

задницу и жду.

Твою мать.

Она что, меня продинамила?

Запрокинув голову, тихо смеюсь и вдыхаю поглубже, чтобы прочистить мозг.

Небо черное, но и звезд хватает.

Посмотрев на фойе спортивного комплекса через стеклянные двери, не

вижу там никакого движения.

Никаких белых шуб, розовых прибамбасов, пушистых кроликов и котят в

корзине. Ну или что там у нее в загашниках, я не знаю.

Трудно сказать, нафиг я вообще все это затеял, но она там чуть в обморок

не свалилась, пока ждала ответа на свой неубедительный подкат. Может я

случайно глотнул чего-то психотропного, но я… вроде как залип, когда

увидел маленькую Любу. Хорошенькую, белую, пушистую и такую же

наивную, как и два дня назад.

После тренировки мне нужно закинуться углеводами, и, раз уж такие дела, мир бы не перевернулся, сделай мы это вместе. Засовывать ей язык в рот

совсем не обязательно. Можно просто сводить погулять и накормить, большего она все равно не потянет. Не знаю, что там за мужик был у нее на

проводе, но не думаю, что она когда-нибудь мужика видела голым в живую.

— Блин… — снова смотрю на часы, а потом на дверь.

Больше чем на полчаса даже Яна никогда не опаздывала, а опаздывала

она постоянно.

Что за тупой поступок? Может случилось чего?

С определенной вероятностью мы вообще можем больше никогда не

пересечься. Именно это сейчас меня и злит. Об этом она подумала?

Найти ее контакты для меня не проблема, но она-то об этом не знает. Да и

зачем они мне. Если в ее компании меня увидит кто-нибудь из знакомых, решат, что у Романова крыша съехала, особенно на фоне последних

событий. Но я какого-то хрена все еще здесь. Стою и жду.

Пора сворачиваться.

Детский сад, блин.

Подхватив с земли сумку, забрасываю на плечо и иду к машине.

От холода сводит зубы.

Достав из кармана звонящий телефон, снимаю трубку:

— Да?

— Не передумал? — интересуется Марго.

Открыв дверь, сажусь в прогретый салон и бросаю сумку на соседнее

сиденье.

— Ты меня переоцениваешь, — откидываю на сиденье голову и тру глаза.

— После сорокаминутной тренировки я мало чем буду тебе полезен.

Хотя от ее предложения еще в зале я отказался совсем по другой причине, но теперь, когда эта причина самоликвидировалась, желания заглянуть к

Марго все равно нет.

Стареешь, Александр Андреевич.

— Романов, ты не джентльмен, — фыркает Маргарита. — Ну пригласи

меня тогда в ресторан. Поболтаем, поедим. Калинкин новый ресторан

открыл, ты в курсе? Повар у них непростой. Говорят, меню необычное.

Втянув носом воздух, стучу пальцами по рулю.

По непонятным причинам предложение сегодня не прельщает.

Мне хочется дать себе в бубен, потому что пока она говорит все это, у меня

перед глазами стоят чистейшие голубые глаза с мультяшными

неправдоподобно длинными ресницами, бледная кожа и рыжие волосы, выглядывающие из-под розовой шапки.

— Сегодня никак, — дернув рычаг, трогаюсь с места. — А завтра с

удовольствием.

Осознаю всю тупость ситуации, но тащиться сейчас в ресторан с ней нет

никакого желания, как и переводить наши отношения на уровень чуть

более сложный, чем есть сейчас.

Как бы то ни было, я никогда не рассматривал Марго в качестве спутницы

своей жизни. Почему? Наверное, потому что не судьба.

— Ясно, — тянет она, и за этим коротким словом я не слышу никаких

претензий.

В том и дело, что мы взрослые люди.

— Извини.

— Романов, — смеется она. — Я переживу, не волнуйся.

— Ага, — непонятно зачем притормаживаю, проезжая мимо дверей

тренажерки. — Хорошего вечера.

— Пока, — кладет она трубку, и я бросаю свой телефон на сидение.

У дверей никого.

Зараза.

Выехав на шоссе, включаю радио и прибавляю газа. Дворники гоняют по

лобовому снег, термометр в машине показывает минус десять.

Город пустой, поэтому до дома добираюсь за двадцать минут. Пять

километров от города, а по ощущениям другая планета. Воздух чище и

земля дорожает каждый год.

Открыв с пульта ворота, заезжаю во двор и паркую машину перед въездом

в гараж. Он забит коробками с вещами Яны, которые она, по всей

видимости, решила оставить мне.

Войдя в дом, бросаю ключи и сумку на банкетку рядом с синим рюкзаком

племянника. Елка в гостиной — идея сестры, правда не наряженная. Этим

я уж точно заниматься не собираюсь, они должны заскочить на неделе.

После их развода с Чернышевым, я как под пулями нахожусь.

Им в одном помещении лучше не встречаться. Они и сами это знают, поэтому уже год не пересекались.