Записки уголовного барда

— А это не я решал, это Грибан. Он мне сказал — в ночное звено на погрузку поставить, я и поставил. Первое время, Александр, извини, придется пахать, чтоб с хвоста слезли. Сейчас за тобой глаз да глаз. Я-то двумя руками — «за»... За то, чтоб ты не работал. Но первое время придется. Главное, ты держись к нам поближе, шифруй все правильно. Секретов от нас держи поменьше. Ну и все остальное, сам понимаешь.

Захар доел, встал и вышел.

Петруха курил, отхлебывая из кружки чай, молча поглядывая то на меня, то на огонь сигареты.

— Захар правильно говорит, — неожиданно серьезным тоном начал он. — Он хоть и мурый, но если с ним у тебя будет понимание, то и отрядник заебется прессовать. Тебе надо сейчас по жизни определиться. На первых порах поможем, по-босяцки, как говорится. Деньги тебе сейчас все равно не нужны — связей у тебя нет, просто спалишься. А жратвой — всегда поможем. А там кто-нибудь на свиданку приедет. Кенты или жена... Подогреют. Ну, и ты без внимания нас не оставь. А если наезды какие-то будут — мы все быстро решаем... Хотя какие наезды, хе-хе? Если с нами все правильно, кто наедет? Разве что какой-нибудь пидор. Сняв штаны, задом наперед, ха-ха! — закончил он, увидев, что возвращается Захар.

— Что, лекции читаешь? — ухмыльнулся тот, подмигивая мне.

— Да нет, просто... Просто рамс раскинул перед человеком: откуда в зоне помидоры с огурцами берутся, хе-хе!

— Откуда берутся? Мужики поделились, вон... Со свиданки до хуя, видно, завезли! В них уже не лезут, а-га-га!.. Подогнали нам чутка. Оно же знаешь, Санек, если работа легкая — то и жратвы много не надо! Можно и поделиться. Усек?.. Шучу, ха-ха!..

Говорили еще долго. Очень хотелось спать, но уходить посреди разговора было неловко. Захар поочередно с Петрухой спрашивали то про «Извозчика», то про аппаратуру, то про мои машины. Наконец интерес Захара стал иссякать. Он проглотил пару каких-то маленьких белых таблеток, глаза его посоловели, поблекли. Зазевал, заерзал и, заканчивая беседу, будто невзначай обронил:

— Утро вечера мудреней, давай спать, Санек. Завтра у тебя все — с утра начинается. Хватит тебе — с вечера... Вот так.

— A-ну! Давай, подъем!.. — громче обычного заорал шнырь, возвещая о наступлении очередного рабочего дня.

В захаровском углу тихо зашевелились. Сам Захар поднялся очень быстро, оделся и бодрым шагом, будто бы вовсе не спал, прошел в каптерку к Лысому.

Все привычно галдели, носились с банками, ругались из-за сапог и телогреек.

Из еды у нас почти ничего не осталось, и мы втроем — Славка, я и Толя, наскоро выпив по кружке чая, вышли во двор. Перед воротами толпился народ, сбиваясь в неровный строй. Мы стояли и гадали: куда и на какие работы нас определят сегодня?

— Захар вчера намекнул, что на погрузку мы больше не пойдем. Вроде как с сегодняшнего дня — на разделку, — сказал я.

— Похоже на то.

— У меня все болит... Как работать? Пошевелиться не могу, — ворчал Толя.

Болело все и впрямь сильно — каждое движение отдавалось в позвоночник, ноги гудели как чугунные, стопы распухли, и сапоги казались меньше на два размера. Постоянно хотелось сесть или прилечь. Нужна была передышка, а ее не давали.

Захар поозирался вокруг, увидел нас и через весь двор крикнул:

— А вы что, Санек, на завтрак не идете, что ль? Западло, ха-ха?.. Конечно, с ночи помидоров с колбасой трамба- нешь, никакой каши не захочется! Не-е, на завтрак ходить надо, мало ли что?.. Пригодится. Я вот хожу иногда, хе-хе!..

«Да ты, сука, — провокатор», — молча подумал я.

Выскочил шнырь. Захар схватил его за шиворот.

— Ну что, гидра двухочковая, где бродишь?! Веди народ в столовую!

— Пошли, пошли, пошли... — засуетился Дима и бросился открывать ворота.

По дороге Захар окликал то одного, то другого из впереди идущих с неизменными остротами и комментариями. Просто из желания поточить язык, поупражняться в своих афоризмах. А может, напоказ передо мной, лишний раз демонстрируя превосходство над всеми и полную от него зависимость.

— Та-а-к!.. Куры, куда помчались?! Без вас не сожрут, га-га!.. Чуча, крыса водородная! Вишь, как последним ухом, бля, будто локатором крутит!..

Впереди шагал длинный петух Чуча, единственное ухо которого, неестественно огромное и синее, торчало и поддерживало насаженную на голову пидорку.

— Бля буду, если второе ухо ему оторвать — хуй столовую найдет, ха-ха!.. — поддакивал Захару шедший рядом с ним старший дневной смены по фамилии Мешенюк.

— Вот эта одноухая крыса, Санек, — объяснял мне с ухмылкой Захар, — зимой в одиночку спорола целую флотку перловки. Представляешь? Десять литров! Сидит, бля, гадит уже под себя, а все равно ест!.. Во кишкоглот, га-га! А рыжий, кент евоный... Эй, рыжий!

Бредущий рядом с Чучей рослый конопатый парень довольно крепкого телосложения неохотно повернулся.

— Эй, Рыжий! Ну-ка расскажи, как вы всем курятником на бирже кошку заколбасили? Ага-га!..

— Да это не мы, Захар... Это из другой бригады, — тихо промычал Рыжий.

— Да ладно, блядь, с другой бригады! Мне тут цинка- нули, что Чуча себе уже пидорку меховую шьет! И эту, как ее?., ну, как ее?..