Записки нетрезвого человека

Повествование строится на контрасте официозных речевых клише и обыденной лексики, которой автор тщится «переварить» официоз, приспособить его для своей настоящей жизни: «Какая бы со мной ни случилась беда, я тут же начинаю соображать: а чем же это хорошо? В любой беде должно скрываться и нечто перспективное, иначе и быть не может — диалектика» (курсив наш. — Сост.).

Слово «диалектика» придавало любому, сколь угодно пустопорожнему высказыванию весомость идеологического тезиса, но подоплека сентенции восходит к бессмертному чеховскому: «если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству» («Жизнь прекрасна!»).

Именно в середине 1960-х отчетливо формируется, в том числе и в творчестве самого Володина, образ-имитация, имитация положительного героя, оптимиста, для которого «хорошее в плохом» — кредо жизни, жизненная позиция, и именно вокруг такого героя и формируется мир легкой сдвинутости, мир с едва заметным сбоем логики, с привкусом безумия и абсурда. Таковыми, особенно красочными и яркими, были герои и мир Валерия Попова:

«Однажды у меня было похуже твоего — топиться уже пошел, и у самой проруби червонец нашел! Домой босиком прибежал, с радостным криком „Этак хоть каждый день!“» (Попов. Немного успокойся! С. 129).

Или:

«…думал с отчаянием: ну когда же все будет так, чтобы все хорошо?

И понял вдруг: а никогда! Никогда такого не будет, чтобы все было хорошо! И надеяться не надо, мучиться зря!

И только понял я это — сразу словно гора с плеч упала… „Никогда“! Не надо и мечтать! Колоссальное облегчение почувствовал. Вот и хорошо… От радости даже по машинке кулаком стукнул — все же не зря она мне дана! Помогает сосредоточиться» (Попов. Никогда. С. 82).

Персонаж-повествователь и обстоятельства его жизни не совпадают один в один с обстоятельствами жизни автора.

В кино Володин попал сразу после окончания сценарного отделения ВГИКа в 1949 году. Его профессиональная карьера начиналась с должности старшего редактора киностудии Леннаучфильм, где он проработал с 1949 по 1954 год. С 1954 по 1961 год Володин служил старшим редактором Главной редакции киностудии Ленфильм, и начиная с 1957–1958 годов все его сценарии были реализованы, а пьесы (кроме одной, напечатанной лишь в 1988 году) шли по театрам с триумфальным успехом.

Однако всему этому, действительно, предшествовали разного рода «неприятности».

Получив красный диплом (Диплом с отличием. Специальность: киносценарист Б № 006785), Володин — Александр Моисеевич Лифшиц — в числе еще семи выпускников разных лет был приглашен в Сценарную мастерскую, которую намеревались открыть на Мосфильме: «За неслыханные по тем временам деньги они должны были заниматься исключительно сценарной работой. Сам заместитель министра вызывал к себе выпускников и торжественно предлагал работу. Так же торжественно надлежало соглашаться. Когда вызвали Володина, он отказался, до такой степени считал казенную сценарную деятельность для себя неприемлемой. Ему грозили — не для того четыре года учили, выйдите и подумайте, а то пошлем на Иркутскую студию! Вышел в предбанничек, подумал и вернулся: „Нет, посылайте, куда хотите!“ Через некоторое время пришла заявка от Ленинградской студии научно-популярных фильмов — срочно нужен был редактор учебных фильмов для солдат: как обматывать портянку, как проводить строевые учения» (Ланина. Александр Володин. С. 36).

Володина направили, а точнее, откомандировали приказом:

«Директору ленинградской студии

научно-популярных фильмов тов. Чигинскому А. А.

Министерство кинематографии СССР командирует в Ваше распоряжение тов. ЛИФШИЦА А. М. на должность ст. редактора сценарного отдела»

(ЦГАЛИ. Р-243. Оп. 4. Д. 187. Володин А. М. «Личное дело»).

16 мая 1949 года Володина зачислили на студию Леннаучфильм с окладом в 1000 рублей (заработок начинающего совслужащего низшего разряда).

Если человек приходит в кинематограф с другой работы, все производит на него, во всяком случае первое время, необыкновенно хорошее впечатление.

Интерес к кинематографу (и к театру) как к «другому» миру Володин подарил многим своим персонажам. Кинематограф поражает воображение Надюши («Фабричная девчонка»), для которой и заурядный кинооператор кинохроники — человек яркой, интересной жизни. Да и в самой пьесе кинематограф выступает как воплощение нездешней жизни.

Попав на студию, я сразу стал общественным человеком: выступаю на собраниях, пишу заметки в многотиражку.