Запиханка из всего

– Господин комиссар?

– Пожалуйста, месье, сделайте мне списки всех ваших волонтеров. Вообще всех. Уборщиков, мальчиков-доставщиков пиццы, и так далее.

– Но мы проверяли…

– Бог мой!

– Окей, господин комиссар. Если вы полагаете, что мы могли что-то упустить… Списки вы получите, как только я окажусь возле терминала.

Де Бриак выключил и убрал аппарат. Лежер продолжил:

– В их проектах есть что-то общее. Просто я пока не могу понять, что. И палантир пока не сшил концы. Возможно, по набору мест, где появились наклейки, что-то прояснится.

– Есть ли у них конкуренты? Объявленный враг? Ну как: наци против антифа, к примеру?

– Есть, комиссар. Именно наци. “Белые волки”, арийская раса. Я про них докладывал на той неделе. Этих-то понятно, кто финансирует.

– Ага…

– Вы думаете, что вишневых могут содержать противники наци?

– Этот ход напрашивается, – комиссар повертел пальцами. Откинулся на сиденье:

– Нет. Вы правы. Надо ждать, пока отработает палантир. Иначе все это – гадание на кофейной гуще.

Экран челнока показывал, что до аэропорта еще минут сорок. Комиссар вытащил планшет, открыл очередное чтение. Лежер какое-то время наблюдал сквозь тонированные стекла за проносящимися холмами, перелесками, встречными коробчонками с пассажирами и без. Проворчал:

– Я вот пробовал по вашему примеру читать… Знаете, помогает.

– Да ну?

– Ну да. Вот, недалеко ходить, в той лаборатории, где с плазмой долбятся, пытаются на встречных пучках получить условия для реакции синтеза, я имел уже не настолько дебильное лицо, как обычно. Скажите, шеф, а вы как-то выбираете книги для чтения, или все подряд гребете?

Де Бриак вздохнул, отложил планшет, поправил ремень.

– Все авторы по-разному пишут. Кто сериал, кто детектив. А нет бы так, чтобы детектив, космическая опера, нуар-постапокалипсис…

– Это мрачно. Сразу после надо забойный постапокалипсис-боевик, чтобы развеяться.

Комиссар улыбнулся:

– А потом фанфик и чтоб всенепременно с вампирами; и чтобы светлое космическое будущее; и обязательно прогрессоры-попаданцы, плутовской роман, коммунисты на звездолетах, дизельпанк с дирижабами… э-э, дирижаблями, боевые мегароботы…

– Только не двуногие, комиссар, это пошло и банально!

– Да, и что-нибудь такое философское – и все в одном сериале! Я бы в детективе охотно играл героя, даром, что ли, я комиссар полиции? Мэгре мое второе имя!

Лежер покривился:

– А вот я бы не хотел в нуар.

– Отчего же? Крутой штурмовик там весьма к месту.

– Все так, мсье комиссар. Но ведь герои нуара в конце погибают.

– Почему же это?

– По закону жанра, – сказал крутой штурмовик. – По сюжету.

* * *

Сюжет экстренного выпуска не оставил равнодушным никого. Из системы HD 69830 в созведии Кормы на Землю возвратился зонд-разведчик. Все каналы показывали картинку изрядно поцарапанного аппарата, и все ведущие на разных языках повторяли одно и то же высказывание профессора У Танга: “Трасса туда и обратно проверена. Уровень излучений не превышает возможностей нашей техники, защита справится. Планета в достаточной степени землеподобна. Можно лететь!”

Показывали уверенно лезущие к небу курсы акций “Робонавтикс” и “Интергалактик” – и чертовой прорвы их подрядчиков.

Показывали ровные ряды белых домиков на белом песке, а за ними невообразимую колонну, нить в небо – Аризонский Орбитальный Лифт. Первые колонисты-звездопроходцы ступали по еще пустынному лагерю; камера перескакивала с их возбужденных лиц то на пыльный асфальт, то на пластиковые стенки – но неизменно возвращалась к застывшему смерчу, сине-серой воронке Лифта, царившей над пустынным пейзажем.

Показывали плавно разъединяющиеся баллоны Первой Волны – десять банок О’Нейла, каждая вместимостью в тумен. Сверкающие цилиндры двигались по угольно-черному фону, заслоняя пятнышки звезд, выходили на разгонную орбиту – а под баллонами так же медленно поворачивалась Земля.

Наконец, экстренный выпуск закончился. Дежурный кинулся на форумы обсуждать подробности. Хорн просто уселся поудобнее, включил электрочайник – и сам не заметил, как задремал.

Разбудил его наконец-то добравшийся до клуба Змей. Хорн протер глаза, позевал. Потрогал давно выключившийся чайник и сообразил, что спал долго – кипяток успел остыть. Зато сам Хорн остался горячее кипятка:

– Лантон!

– Чего? – Змей опешил. – Ты не проснулся еще?

Хорн поморщился:

– Лантон! Сам смотри. Год подготовки. А через год у тебя дипломная практика, потом сам диплом – и здравствуй, жопа. Типа, взрослая жизнь. Хрен ты потом сможешь что-то делать. Решать надо сейчас.

Змей тоже зевнул и включил остывший чайник. По звукам из общего помещения он уже понял, что уборка после регаты подошла к самому концу, и что, кроме дежурного, на клубной базе осталось всего пять-шесть самых заядлых.

Хорн подтянул банку с чаем, пакет с кубиками сахара. Зашумел чайник. Хорн сказал:

– Сегодня решить, а завтра на совете заявить. Регата хорошо прошла. Я по глазам вижу, Легат согласовал нам Йомсборг.

Змей кивнул и зевнул снова. Хорн даже руки потер: