Запертый

Мне больно. Мне страшно. Мне обалдеть как некомфортно, и все, чего мне сейчас хочется – запастись едой и водой, забиться в свою условно безопасную норку и там затихнуть хотя бы на неделю, залечивая раны и надеясь, что взбаламученный мной омут говна успокоится. Мне очень хочется исчезнуть… Ведь я именно такой – Амос-Анус… Как там меня в школе называли? Робкий Анус с неправильный прикусом? И ведь я улыбался, кивал, а затем днями не ходил в нашу гордую сурверскую школу, где всегда царит дух товарищества и взаимопомощи… Вот и сейчас мне хотелось бы незаметно прокрасться вдоль стены до своей комнатушки и…

Моргнув, я удивленно вытаращился вправо – мое правое плечо скребло по стене, а сам я медленно двигался вдоль нее робкими мелкими шажками, втянув голову в поднятые плечи и стараясь не привлекать к себе внимания. Как я тут очутился? Когда изменилась моя походка? В затылке часто и больно запульсировало…

– Эй, Анус! – насмешливый полузнакомый голос. – Куда крадешься, плесень?

В плечо вцепились крепкие пальцы, меня силой развернули к себе. Большой растянутый в насмешливой улыбке рот дыхнул чесноком, луком и гнилью.

– Как ты, Анус? Давно не видели…

Мой кулак впечатался прямо в эти красные губы и белые зубы. Я не умею бить. Я не умею драться. Но ударил я сильно, вложив в удар всю еще не утихшую злобу и заново вспыхнувшее презрение к самому себе.

– Ох… Ашлох! – отшатнувшись, крепкий высокий блондин машинально схватился за разбитые губы, в глазах блеснули слезы боли. – М-м-м…

Я пнул его точно в развилку. Прямо по яйцам.

– О-ОГХ!

Сложившись, он упал на колени и скрючился в столь знакомой мне позе – я частенько лежал в ней в школе, да и во взрослой славной жизни сурвера. Стоило вспомнить об этом, и я с огромным трудом удержал себя от пинка по так удачно подставленной перекошенной роже. Нет… Нет! Вместо удара я заговорил, неспешно опускаясь на корточки рядом со стонущим однокашником. Серж Бугров. Неплохой, в принципе, парень. Просто тупой. Он ведь оскорблял меня в школе и издевался надо мной лишь потому, что так поступали другие. Тупой парнишка, не имеющий собственного мнения и поступающий как остальные. А когда на него обижались – я в том числе высказался пару раз со слезами, он искренне удивлялся – мы же просто шутим и веселимся. В чем проблема, бро?

Это я и сказал, наклонившись над Сержем:

– В чем проблема, бро?

– Какого… м-м-м… Анус! Ты ох…

Я опять ударил. Попал в щеку, кулак соскользнул, прошелся по разбитым губам и ударил в бетон пола. Больно… Я ударил еще раз, но в этот раз Серж успел убрать голову, и мои пальцы пронзила куда более сильная боль. В следующий миг я увидел летящую мне в лицо рифленую подошву. Ботинок…

Перед глазами полыхнуло багровым. Отлетев, я ударился о стену спиной и… затылком.

Темнота…

Багровые частые вспышки…

Дернув головой, я попытался проморгаться, и это получилось. Но только для того, чтобы увидеть летящий мне в лицо кулак оклемавшегося Сержа и его перекошенное уже не болью, а злобой лицо.

Удар…

В багровой черноте вдруг появилась часто пульсирующая ярко-красная точка, что медленно расширялась…

Удар…

Я прямо ощутил, как что-то хрустнуло в башке, когда мой многострадальный череп опять приложился о стену. Вроде он меня пнул. Прямо в лицо, раз я не чувствую больше носа, губ и вообще всего лица…

Вяло моргнув, видя лишь что-то серое и орущее, я завалился набок, и опять прилетевший пинок ударил в стену. Встань, Амос! Встань, сука! Встань! Пинок пришелся мне в ребра, и дыхание попрощалось со мной, подарив взамен острую боль. Лежа на боку, я умело скрючился – уж это я умел – прикрыл на автомате лицо рукой и… вот тут начались изменения, и я наблюдал их с большим и странным отстраненным удивлением. Обычно я бы остался лежать. Но сейчас я через дикую боль и гудение в голове уже подтягивал под себя ноги, собираясь встать и продолжить… бой… да! Я хотел продолжить бой. А что-то в моей голове – крохотное, но злое уже напоминало про отвертку и про то, что ублюдку надо пустить кровь прямо сейчас…

Удар… Опять в ребра. Чернота сгустилась…

Удар… мою голову подбросило, и на этот раз хрустнуло что-то в шее.

– Прекрати! Ты что творишь?!

– Да он первый! Первый ударил!

– Господи… все в крови…

– Он первый ударил!

Дернувшись, я вывалил на бетонку только что съеденный завтрак. Как же жалко выблеванную яичницу…

– Вызывайте медиков! Срочно!

– Да с ним все нормально! – голос Сержа нервно задрожал, сбился на почти визг. – С ним все нормально! С ним все нормально!

Он, стоя где-то в стороне, похоже, рвался ко мне, но его удерживали двое, если сбоившее зрение меня не обманывало.

– Дайте я его подниму! Он подтвердит все!

– Медиков! – повторил кто-то жестким властным голосом. – Срочно!

Присев рядом со мной, этот некто прижал меня – трясущегося и все еще пытающегося встать – к полу:

– Тише! Тише! Сейчас прибегут медики, сигнал уже послан. Лежи и не двигайся…

– Да он первый начал! Он ударил! Я просто поздоровался с ним – а он ударил! Я не виноват! – судя по всему, Серж был перепуган вусмерть.