Запертый

Подавившись невысказанным, бригадир закашлял мне в спину, что-то попытался выдавить, но злой сип передавил ему глотку, и сурвер Раджеш Паттари рухнул обратно на стул. Нурлан, спокойный мужик с широким плоским лицом, разменявший уже пятый десяток лет, с силой похлопал бригадира по спине тяжелой ладонью. Я это видел лишь мельком – мое внимание сосредоточилось на том, что было выставлено на замерших кругах за прохладным стеклом. Изначально витринные круги вроде как должны были медленно крутиться, чтобы показывать вкуснятину со всех ее выгодных и соблазнительных сторон. Но у нас на такое смотрят искоса – глупое баловство, что тратит ресурсы. Так что круги не крутились никогда, а все их шестеренки, проводка, автоматика и прочее было наверняка аккуратно вынуто и убрано на склад. Мы умеем бережно относиться к каждой проволочке, к каждому винтику. Мы умеем выживать и довольствоваться малым. Ну или умели… как бухтят наши старики – молодежь нынче уже не та. И порой я со стариками полностью согласен.

– Чего застыл, Амос? – с недовольной рожей произнес смутно знакомый мне старший официант. – Живей давай! Шевели булками!

– Торопить свою жопу в туалете будешь, понял? – эти слова сорвались с моих губ так спокойно, будто я ему здоровья пожелал в это непростое время.

Я на него даже не глянул – на вечно прилизанного хитрожопого парнишку, что лет на пять меня младше, но всегда позволял вести себя со мной вот так…

– А… что ты…

– Не расслышал меня? – медленно улыбнулся я ему поверх витрины. – Или уши говном забиты?

– А…

Он на глазах багровел, кулаки медленно сжимались, и тут на него буквально налетела пара работающих здесь женщин, оттолкнув и утащив за собой. Там, за прозрачной старой дверью, они что-то начали ему пояснять – наверняка рассказывали о случившемся вчера. Ну да – утро еще раннее, мужики еще спят, а женщины уже в курсе всего, что случилось за прошлый день. Более того – они уже успели обсудить и вынести свой женский едкий приговор каждому из героев обсуждения.

– Два фирменных сурвдога с полным набором добавок, – озвучил я свой выбор хорошенькой рыженькой официантке. – Двойной американо с двойным молоком и сахаром.

– Три динеро, сурвер.

Три монеты, звякнув, легли стопкой на холодное стекло. Взамен я тут же получил пластиковый вечный разнос с двумя сурвдогами, а еще через минуту и большой бокал с кофе. Девушка неуверенно мне кивнула, едва наметив улыбку – она еще не определилась с тем, как вести себя со мной. Ведь вроде никчемный Анус уже не настолько никчемный, что ли…. Жопа отрастила зубы?

Вернувшись к столику, я уселся на второе по удобности место – не на общую скамью с длинных боков нашего столика, а на стул со стальной рамой и высокой спинкой, что стоял напротив торца. Точно на такой же мощный стул угнездил свое обиженное и недоумевающее седалище бригадир Раджеш Паттари, он же Радж. Ему за шестьдесят, он считает себя старой крепкой косточкой, истинным сурвером-работягой и, в принципе, не так уж далек от истины. На плечах таких, как он, и держится наше убежище Хуракан.

– Это место, – осторожно кашлянул сидящий рядом с бригадиром Нурлан. – Оно…

– Оно бы должно быть твоим, – спокойно кивнул я, опуская перед собой поднос с обильным завтраком. – Правильно? Ты ведь правая рука бригадира и даже порой заменяешь его. А сидишь сбоку на неудобном краешке лавки. Зад еще не болит? Угол лавки не отпечатался, Нур? Ты не подумай – к тебе я с уважением. Ты мужик. Ты сурвер.

Над столом повисло тяжелое молчание. Подоспел еще один из наших, тоже опоздавший, но он прибыл как раз так, как того требовали вкусы нашего начальника – выпучив глаза, несясь что есть сил, бухая рабочими ботинками и еще издали крича слова покаянного извинения, что веселило обычно ранних клиентов Лучика и заодно тешило эго бригадира Раджа. Опоздавший добежал и тоже замер в тяжком недоумении, пытаясь понять, почему на него вообще никто не смотрит. А все смотрели на меня – как я буквально впихивал в себя якобы говяжью сосиску, вложенную в якобы ржаную булку. Но было вкусно – и вполне органично. Мы очень многое выращиваем сами. Говядины у нас нет и не будет. Как и свинины. Эти животные не только требуют слишком многого, но и выделяют чрезмерно много всякого. Говорят, крупный рогатый скот ускорил падение прежнего славного мира, сделав так же много, как и последовавшие удары атомных бомб. Зато мы выращиваем очень много другого – в том числе мясного. Рыба, курицы, перепелки – основа основ. Род Якобс разводит уток и гусей. Раньше у нас были даже домашние страусы, но это в далеком прошлом, хотя самые беззубые древние старики вроде как даже помнят славный вкус каши со страусятиной. Злаки мы тоже выращиваем – но не так много, как хотелось бы. Зато мы так славно умеем культивировать водную растительность, что с дополнением к меню и животному корму проблем не бывает. Мы держимся. И даже куриные, гусиные и перепелиные яйца вполне еще по карману обычному сурверу – яичница из двух яиц стоит один динеро.

Яйца…