Закон высоких девушек

– Болезнь твоей мамы украла у тебя детство, но ты изо всех сил старалась сохранить семейный секрет. Ты заботилась о своей маме и защищала отца от правды, чтобы он мог быть свободен. Такое самопожертвование рождается из любви, Пейтон. И только в добром сердце.

Земля снова затряслась у меня под ногами. Я словно была кем-то, сознающим, что в нем есть нечто, о чем он даже не знал. В этот момент я почувствовала себя настоящей, полной – не набором разрозненных кусочков, а единым целым. Теплое сияние любви к нему в глубине меня превратилось в яркий белый жар, пульсирующий по моему телу, излучаемый моими глазами, когда я заглянула в золотисто-зеленые глубины его глаз.

Мне хотелось остаться с ним только вдвоем, наедине, но другие актеры уже поднимались на сцену, и я слышала, как Дуг раздает последние инструкции где-то рядом.

Так что я приподнялась на носочки, прижала свою щеку к его щеке и выдохнула ему в ухо:

– Я люблю тебя.

Я чувствовала щекой, что он улыбнулся, а потом он снова прикоснулся своими губами к моим, и они беззвучно произнесли четыре слова, которые ни с чем нельзя было спутать:

– Я тоже люблю тебя.

– По местам! – Резкий крик помощницы режиссера позади нас заставил нас подпрыгнуть. Мы рассмеялись и разошлись по разным сторонам сцены.

Я ожидала, что мои страхи ограничат влияние его слов, что знакомый голос сомнения пошатнет мою веру в него, но вместо этого чувствовала, как из груди по телу распространяется спокойствие, наполняя меня радостью и уверенностью. Надеждой.

Даже язвительный вопрос Рен: «Уверена, что сможешь сыграть сегодня, Большая Пи?» – не смог пробить брешь в моем позитивном настрое и уверенности в себе.

– Пейтон, – взмолился Дуг перед самым поднятием занавеса, – вложись сегодня полностью, ладно? Прошу тебя, пожалуйста, выложись на все сто.

И я это сделала.

Я стала Джульеттой. Я чувствовала себя одурманенной восторгом и счастьем. Я была той самой окрыленной, беззаботной юной девушкой на балу, танцующей и флиртующей. В первый раз за все это время я чувствовала себя Джульеттой.

Я все еще подспудно ощущала остатки осторожности и скрытности, но лишь в разговорах с мамой и папой Капулетти и остальными, как это и должно было быть. В то же время, играя с Джеем, когда Джульетта была с Ромеро, я могла легко – без малейших усилий – полностью раскрыться, показать реальные эмоции, довериться ему без остатка.

Я была влюбленной девушкой. Мое лицо сияло, а голос дрожал от эмоций. Мое тело без труда расслаблялось в руках Джея, а руки без смущения касались его. Связывавшая нас химия между нами едва ли не искрилась. Я думала, что видела лучшую игру Джея, но сегодня – когда я отдавалась больше, отдавала все, что могла, плюс зрители вкладывали свою энергию, – он просто парил. И впервые он играл не вокруг меня, улучшая мое выступление своей магией. Мы играли вместе, преумножая энергию друг друга, доводя до совершенства наше выступление.

Мы были несчастными юными влюбленными, пребывающими в блаженном неведении о приближающейся трагедии.

Я настолько погрузилась в роль, что, когда мы добрались до страстного поцелуя в последней сцене, я полностью потеряла себя в этом мгновении. Я забыла, что нахожусь на сцене, и огромные экраны показывают меня крупным планом; совершенно перестала понимать, что на меня смотрят зрители. Я жила этим мгновением, забыв обо всем, кроме этого потрясающего, безумно сексуального парня, который, казалось, тоже был от меня без ума.

Оставшиеся барьеры одежды между нами мешали мне. Мои руки страстно желали дотронуться до его кожи и, не понимая, что делаю, я стянула с него верхнюю рубашку и кинула куда-то, оставив только в облегающей белой футболке. На лице Джея промелькнуло удивление, но, когда я провела ладонями по его мускулистым рукам, он задрожал от удовольствия. Его веки потяжелели, а эти прекрасные губы растянулись в сексуальной улыбке.

«Ладно, – казалось, говорило выражение его лица. – Ты хочешь меня? Я здесь. Давай сделаем это».

Он медленно опустился спиной на плоскую поверхность фальшивого камня, притягивая меня к себе. Когда я практически легла на него, он повернул голову, чтобы прикусить мочку моего уха, в то время как рука, видная зрителям, обнимала мою спину, крепко прижимая меня к нему. Другая же рука, которую они видеть не могли, медленно опустилась и оказалась у меня на попе. По моей коже побежали мурашки, а соски, прижимающиеся к его груди, напряглись.

Мое тело пульсировало от желания, голова кружилась, а сердце громыхало внутри. Я вернулась к смутному ощущению реальности, только когда занавес опустился, и в туман моего желания вторгся рокот аплодисментов.

Все еще немного потерянная, когда занавес вновь поднялся, я робко улыбнулась Джею, когда мы шагнули вперед, чтобы поклониться. Аплодисменты нарастали, сопровождаемые восторженными возгласами и свистом, и вскоре все зрители уже стояли на ногах. Когда занавес, наконец, опустился, вся театральная команда восторженно скакала по сцене, по кругу хлопая друг друга в ладони, шлепая по спине, обнимаясь и высказывая комплименты.