Закон высоких девушек

– Мне пора идти, миссис Лэйн. Спасибо за гостеприимство. Было очень приятно познакомиться с вами, – сказал Джей так мягко, словно он был заклинателем лошадей, приручающим норовистую кобылу.

Мама рассеянно попрощалась, и не успели мы с Джеем развернуться, чтобы уйти, а она уже проверяла и перекладывала газеты, согнувшись под грузом прошлого, потраченного впустую, и непрожитой жизни.

41

Я волновалась – боялась, что после игры в «покажи и расскажи» по дому Лэйнов Джей разочаруется во мне, несмотря на все его вчерашние заверения. Когда мы вышли из пыльного уныния дома на морозный зимний воздух, он сказал мне, что нет, он не считает меня грязной или отвратительной, и да, он все еще хочет встречаться со мной, и нет, конечно же, он никому не расскажет о моем секрете. Потом он крепко обнял меня, не отпуская несколько минут, и поцеловал на прощание.

Я легла спать, смущенная и дезориентированная, словно некогда твердая почва ушла у меня из-под ног, вытолкнув меня на совершенно новую территорию. Я совершила немыслимое, поделилась своим секретом, показала человеку, к которому испытывала глубокие чувства, весь ужас того, как я жила, рассказала ему о безумии, управлявшем жизнью моей матери, которое могло течь и по моим венам.

Но как будто ничего и не случилось. Моя жизнь продолжалась, и в этом плане наступившая пятница мало чем отличалась от всех предыдущих. Ничего не изменилось, и в то же время изменилось абсолютно все.

Я чувствовала себя легче, свободнее, полной надежд. Я думала, что охраняю секрет, но это секрет охранял меня. Он удерживал меня, загнав в ловушку недоверия и изоляции.

Вчерашний день углубил мои чувства к Джею. Он наверняка был шокирован и потрясен тем, что увидел и узнал о моей жизни, но он с этим справился – спокойно, тактично и сочувственно. Более того, он не кинулся демонстрировать мое грязное белье всей школе и социальным сетям. И он был прав, я стала доверять ему намного больше после того, как мне стало нечего скрывать – ну, по крайней мере, не так много. Мне все еще надо было рассказать ему о пари, но по сравнению со вчерашним огромным разоблачением пари было ерундой, просто глупой шуткой.

Но даже при всем этом редкие мгновения с Джеем между уроками и за ланчем были слегка неловкими, и этого хватило, чтобы пробудить мои страхи. К тому времени, как я приехала в театр в тот вечер, за два часа до поднятия занавеса для премьерного выступления, я уже была туго скрученным клубком нервов. Мне нужно было удостовериться, что между нами с Джеем все было хорошо, но я сдержала порыв вызвать его из мужской раздевалки, хотя мне очень этого хотелось. И продолжала сдерживаться, нанося макияж, пришивая лямки нижней майки к лямкам верхнего топа, а после гудя, шипя и сворачивая во время вокального разогрева.

Когда же даже глубокие вдохи и медленные выдохи во время дыхательных упражнений оказались бессильны успокоить меня, я приперла его к стенке в тихом месте за кулисами.

– И что теперь? Хочешь войти в роль, попрактиковав сцены поцелуев? – спросил он, когда я схватила его за предплечья и развернула так, чтобы его лицо было напротив света и можно было видеть его глаза.

– Нет.

– Нет? – разочарование на его лице было умилительным, но я не собиралась отклоняться от своей цели. Потому что, как писал Шекспир, «я желаю знать, любой ценой, все, что грозит мне вновь»[92].

Так как слова были из «Макбета», я не произнесла их вслух на случай, если нарушение суеверных догм и вправду может принести неудачу. Сегодня она была бы особенно некстати.

– После вчерашнего вечера мне необходимо знать, что происходит у тебя в голове, – и сердце. – Пожалуйста, будь честен, Джей.

– Ты хочешь знать правду?

О, боже, наверно, нет. Его лицо было таким серьезным, что вряд ли вести могли быть добрыми. Я с трудом сглотнула и выдавила:

– Да.

– Ну, тогда ладно. Правда в том, что вчера мое мнение о тебе изменилось.

Я знала. Я знала. Так почему же, хотя я оказалась права, я чувствовала себя так ужасно? Мое сердце сжалось. Я опустила глаза и уставилась на оторванную пуговицу, лежавшую на досках сцены, стараясь сдержать слезы, застилающие мне глаза.

– Ладно, – прошептала я, – я понимаю.

– Я так не думаю, – сказал Джей. Он обхватил ладонями мое лицо и нежно поднял его, чтобы заглянуть мне в глаза. – Я стал еще больше уважать тебя, – сказал он в тот же момент, когда я произнесла:

– Я пойму, если ты…

Я заморгала.

– Подожди… Что?

– Я имею в виду, я уже знал, что ты красивая, сексуальная, веселая и талантливая.

Он знал?

– Но теперь я знаю, что ты еще и сильная, храбрая и несгибаемая. И ты потрясающе изобретательная – ты нашла способ жить своей жизнью, несмотря на обстоятельства, наперекор им. Плюс ты помогаешь маме…

– Не помогаю, – я покрутила головой, отрицая. – Я подлая и неблагодарная. Я всегда злая с ней. Я первоклассная стерва.