В декабре дневной свет тускнеет и растворяется очень рано. К половине пятого на следующий день солнце уже почти село, и я чувствовала холод – как снаружи, так и внутри.
Уже завтра к этому времени я буду накладывать грим в раздевалке за сценой, надевать костюм и входить в роль, готовиться – если эксперимент Джея будет успешным – полностью вжиться в роль. Но сейчас, видя подъезжающую машину Джея, я сидела на крыльце нашего дома, обнимая свои колени и размышляя, не собираюсь ли я совершить самую большую ошибку в своей жизни.
Я смотрела, как он медленно идет по тропинке между разросшимися кустами и травой на переднем дворе. Хлоя была права – ноги у него были слегка колесом. Ковбой без лошади ровно в полдень прибыл к корралю[84] Лэйнов.
Джей улыбнулся, подходя ко мне, и протянул свою руку. Если бы он только мог вытащить меня из моей жизни так же легко, как поднимал на ноги.
– Готова? – спросил он.
– Нет.
– Передумала?
– Нет, – выдыхаемый нами воздух создавал облачка пара в морозном воздухе. – Давай сделаем это. Пойдем.
Я провела его за угол дома.
– Я думал, ты пустишь меня внутрь.
– Пущу. Это, – сказала я, когда мы дошли до свисающего конца веревочной лестницы, –
Он приподнял голову с озадаченным взглядом:
– Почему ты залазишь в комнату по лестнице? И что, черт возьми,
Я проследила за его взглядом, устремленным наверх, на темную тень, напоминающую человеческий силуэт, в окне моей спальне, и фыркнула от смеха. Он и вправду выглядел малость пугающе.
– Боишься? – вызывающе спросила я.
– Ну, как сказать. Это мотель Бейтса, а внутри набитое чучело твоей мамы?[85]
– Есть лишь один способ это выяснить, – я наступила на нижнюю перекладину лестницы и начала взбираться. – Следуй за мной. Если осмелишься.
Он подождал, пока я не добралась до верха, открыла окно и влезла внутрь, и лишь потом последовал за мной, что, наверно, было мудро – я не знала, может ли лестница выдержать вес двух гигантов одновременно.
– Та-дам! – пропела я, когда он переступил через подоконник моей комнаты.
Он широко улыбнулся при виде портновского манекена у окна и похлопал его по плечу, прежде чем вглядеться в детали моего личного пространства: аккуратно заправленную кровать, маленький телевизор в углу, стол со швейной машинкой и альбомом для набросков, полку с расставленными по порядку книгами, голые стены, отсутствие каких-либо безделушек и беспорядка.
– Ну? – спросила я.
– Очень… аккуратная и чистая.
– Моя мама называет ее стерильной, я же считаю ее умиротворяющей.
Он взял мой альбом и просмотрел модели:
– Это для твоего заявления в колледж?
– Ага. Мне еще нужно сделать их полноразмерными и из ткани.
– Они реально хорошие. Я впечатлен.
Он просунул голову в мою маленькую ванную при спальне, но там тоже особо не на что было смотреть – там не было ни коллекций бутылочек с пеной для ванной или духами на столике у раковины, ни кавардака из косметики, ни мокрых полотенец или нижнего белья, раскиданных по полу. Все было развешано или убрано в шкафчики.
Он подошел к углу, который я использовала в качестве мини-кухни, провел рукой по микроволновке и тостеру, потом открыл маленький холодильник и заглянул внутрь.
– Да ты фанат быстрой еды, я смотрю, – он оглядел аккуратные ряды на полке с едой – ни одно наименование не повторялось больше двух раз, все коробки были развернуты названием вперед. – А еще лапши быстрого приготовления, супа в стаканчиках и Cheerios[86].
– Не люблю хвалиться, но я могу приготовить чертовски хорошую тарелку каши.
– Могу я спросить, зачем тебе нужна мини-кухня в твоей спальне?
– Мне нужно есть.
– И ты не можешь есть на кухне в вашем доме, потому что…
Это был он – момент истины. Этой сцене нужна была драматичная музыка на заднем плане, но у меня было лишь мое сердце, неприятно ухающее в груди, и голос в голове, умоляющий сбежать, скрыться, прекратить это «расскажи и покажи» прямо сейчас.
Вместо этого я глубоко вздохнула и сказала:
– Давай ты сам посмотришь.
Я отперла и открыла дверь, вышла из моей зоны умиротворения и включила свет в коридоре. Джей последовал за мной, но сразу же замер, потрясенный увиденным.
На уроке психологии нам рассказывали о феномене, называемом
Теперь же, проследив за шокированным взглядом Джея, я увидела все как будто впервые, словно его глазами. И это было ужасно.
В коридоре начинались дикие джунгли из разнообразных вещей. Вдоль одной стены стояли башни из ярусных ящиков, почти достигая потолка, поросль из газет и журналов грязными кучами увядала у стен, и разлагающаяся бумага местами покрывала пол, словно трава.