Закон подлецов

— Ну что ты врешь? — равнодушно сказала женщина-следователь, допрашивавшая Мухину. — Не знала она! Все ты знала и пойдешь как соучастница, подстилка вонючая.

Лида расплакалась. Почему-то слово «вонючая» обидело ее больше всего.

Глава седьмая

У каждой из заключенных была своя, личная трагедия, своя боль. Но была и цепь событий, которая привела их сюда. А она, Александра Сергеевна Лисина, мать троих деток, как она оказалась в этой, с прогнившими полами и заплесневелыми стенами, с неистребимой вонью камере? Она, которая сама ведать не ведает, что произошло. И, рассказывая в камере свою историю, Саша делала бесконечные долгие паузы, потому что рассказывать было решительно нечего.

***

…Как-то раз у них дома умер песик. «Кавалер-кинг-чарльз-спаниэль» — вот так роскошно и помпезно называлась порода любимца всей семьи Масика. В паспорте у этого собачьего «короля» было записано: «Развеселый лохматый непоседа, обладающий выразительной кокетливой внешностью и добродушным нравом. Оживит собственным присутствием любой дом». Оживлять-то он оживлял, но со щенячьего возраста болел беспрестанно — то у него ресницы внутрь вросли, то еще какая хвороба цеплялась. Масика любили, денег не жалея, лечили, и он, веселый, снова носился по двору, с неизменным теннисным мячиком в зубах, обожая, когда мячик у него вырывали и бросали как можно дальше, а он стремглав за ним несся с оглушительным веселым лаем, словно благодаря своих добрых хозяев, что заботятся о нем. Но долго представители этой декоративной породы не живут…

Вырыл отец яму, Масика закопал. Вечером, собравшись за чаем, вспоминали о проказах всеобщего любимца. Саша даже всплакнула. «Закопали как собаку», — посетовала девушка.

— Ну так Масик и был собакой, — попытался ее успокоить отец.

— Ну и что, — не сдавалась Саша. — В Европе, например, давно уже кладбища для животных существуют… И у нас в стране тоже нужно своих любимцев на специальном кладбище хоронить. Будь у меня возможность, я бы сама такое кладбище открыла.

— Точно, — засмеялся Сергей Анатольевич, — и назвала бы его, как погребальную контору Безенчука у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях»: «Милости просим. Похоронное бюро «Нимфа», — легко процитировал отец, в очередной раз демонстрируя свою феноменальную память. — Только ты свое бюро не «Нимфа» назови, а скажем, «Гав-гав»…

Случился во время этого разговора давний друг их семьи Александр Аверьянов, Саша его с самого раннего детства знала. Он тогда особого участия в разговоре не принимал, но, судя по дальнейшим событиям, запомнил и, спустя несколько месяцев, приехал к Саше.

— В Подмосковье сейчас землю продают. Есть несколько участков, уже выведенных из государственной собственности, которые для строительства мало пригодны, да там пока еще и лес стоит, нога человеческая не ступала. Вот если эти участки купить, то там вполне можно обустроить кладбище для животных. Ну как, Сашок, возьмешься?

— А это дорого, дядя Саша?

— Да в том-то и дело, что копейки, говорю же, для стройки земля практически непригодна. Но для начала надо, чтобы юристы все документы, как положено, оформили. А там посмотрим, будешь хорошо себя вести, может, я тебе подарю эту землю, — с улыбкой заметил Александр и уже серьезно добавил: — Ты же знаешь, я собак тоже люблю.

— А как ее оформляют? Надо, наверное, кучу инстанций обойти.

— Ну это и вовсе не твоя забота, для этого специальные люди есть — риелторы, юристы. Целые фирмы работают, так что не забивай себе голову прежде времени, — успокоил Аверьянов.

Через пару недель он появился снова, сказал, что обо всем договорился, надо только поехать к нотариусу и выписать доверенности на двух риелторов, которые и займутся оформлением. Процедура оформления стандартных доверенностей много времени не заняла, Аверьянов забрал документы и уехал.

Жизнь есть жизнь, со своими хлопотами и заботами, а трое деток забот и внимания требовали беспрестанного. Саша о покупке земли вспоминала не часто, а, даже когда встречала дядю Сашу, все спросить его забывала. Потом случилось непоправимое. У Александра обнаружили неизлечимое заболевание. «Сгорел» он за несколько месяцев.

И год прошел с тех пор, и другой, давно уже истек срок действия тех земельных доверенностей, выписанных на двенадцать месяцев. Еще когда стало известно, какое страшное заболевание у Аверьянова, Саша решила, что теперь-то ему точно ни до чего, и даже спрашивать не стала, как обстоят дела с покупкой участков. Жила без этого и дальше проживет…

Вот так и жила до того дня, пока не нагрянули в дом с обыском. Рассказывая все это девчонкам, Саша вновь и вновь, сама для себя, пыталась проанализировать, что же произошло, за какие грехи оказалась она в этой тюремной камере. И не находила ответа.

— День и ночь голову ломаю, а понять все равно ничего не могу, — сказала она девчонкам, завершая свой невеселый рассказ.

— Все ты врешь! Только овечкой прикидываешься, сидишь тут заливаешь, за дурочек нас всех считаешь! — неожиданно взорвалась «транзитница» Инга, появившаяся в 312-й три дня назад.