Закон бутерброда

Марианна застегнула молнию на толстовке, устроилась поудобнее на стуле, подняла голову и стала разглядывать потолок. На какое-то мгновение ей вспомнилась загадочная фраза Оливье. Интересно, это он о чем? “Ты уже давно от всего отошла”. Она задумалась, что бы это значило, и пришла к выводу, что Оливье в приступе гнева вообще любит делать широковещательные безапелляционные заявления, сам не вполне понимая, что имеет в виду. Подтверждение ее новой теории: хоть они никогда не были парой, воспитывать общего ребенка, оставаясь друзьями, оказалось невозможно. Ребенок убивал любую дружбу, потому что вынуждал каждого вмешиваться в жизнь другого, а в вопросах воспитания никто никогда ни с кем не согласен. Раньше надо было думать. Слишком поздно Марианна это поняла. Заиметь ребенка от одного из своих лучших друзей казалось идеальным выходом для ее жажды материнства, но только в теории. На деле они ругались совершенно так же, как любая разведенная пара.

Оливье все время твердил одно и то же. Ему не нравилось, что Марианна живет одна, он считал, что это нездорово, что она замыкается с Леони в семейной рутине. Что Леони как бы заменяет для нее мужчину. Черт-те что. Да, Марианна действительно уже несколько лет ни с кем не жила. Собственно, после Готье. Но ее начинало бесить, что люди считают это чем-то ненормальным. Они не желают видеть правду, может, потому, что эта правда их шокирует: дело не в том, что Марианна никого не встретила. У нее просто не было ни малейшего желания жить с кем-то. Осознав это, она тем не менее не сумела понять, почему отказ от семейной жизни непременно должен означать отказ от материнства. В конце концов, все разведенные пары отделяют любовь от родительских обязанностей. Они с Оливье просто слегка забежали вперед, избавили себя от этапа совместной жизни, а заодно и от ссор, расставания и разрыва.

И спасибо, ее холостяцкая жизнь вполне устраивает. Неделю она целиком посвящала себя Леони, а в следующую – гуляла с друзьями, засиживалась допоздна в интернете, заводила любовников. Спокойствие и безмятежность. Принцип минимальных траблов. Она не видела в своей жизни ни единого момента, когда бы ей не хватало присутствия другого. Леони считает ее красивее всех принцесс на свете и всячески ласкается, с друзьями она веселится и разделяет их заботы, а ее сексуальная жизнь явно активнее, чем у большинства семейных пар. Так чего ради расшибаться в лепешку, чтобы уложить кого-то в свою постель? Единственная стоящая причина – влюбиться. Но сколько семейных пар до сих пор любят друг друга?

Для большинства людей семья, пара – не одна из опций жизни, а ее конечная цель; те, кто не укладывается в это правило, автоматически попадают под подозрение. Как у Оливье, который с годами становился все большим реакционером. Одинокая женщина вызывала у него тревогу. Это ненормально, это не в порядке вещей. Естественно, модель, которую они предлагают Леони, можно свести к матери – стороннице позиции “можно прекрасно прожить и без мужчины” и отцу, утверждающему “мне в жизни нужен мужчина”. Ну и ладно. Ничем не гаже, чем другие модели родителей – “мы вместе, потому что боимся одиночества, боимся остаться без денег, боимся разочаровать окружающих и т. д.”. Да, ее дом – гинекей, но пока это еще не запрещено.

Она никак не могла понять, почему Поль, прекрасно живший холостяком долгие годы, обходясь романчиками средней продолжительностью месяца в два, вот уже полгода упорно остается с бабой, у которой, по его собственным словам, извилин не больше, чем у апельсина. Марианна считала это одной из форм трусливого конформизма. Он каждый день твердил, что выставит ее вон, – и ничего. Ему не хватало смелости, а чем дольше он тянет, тем труднее будет разойтись.

Но в одном Поль не ошибался. Перед Марианной стояла проблема денег – или проблема морали. За неимением места научного сотрудника, которое ей не светило, практически все места, где она могла бы зарабатывать, противоречили ее принципам. Она могла бы, к примеру, стать редактором-фрилансером в рекламном агентстве. Но реклама – это смерть. В самом прямом смысле. Вихрь, высасывающий из человека все его содержание и заменяющий его совокупностью фантасмагорических образов.

Она задумалась, приемлем ли, согласно ее логике, сам факт зарабатывания денег. Не являются ли деньги мерзостью сами по себе. К несчастью, жизнь в самоуправляемой коммуне ее тоже не устраивала. Она не любила работать, но любила тратить бабло. У нее было сознание рантье, зажатое в тисках противоречий. Любовь к увлажняющим кремам вступала в конфликт с ее принципами.

Она еще внимательнее вперилась в потолок.

Она будет предлагать свои материалы каким-нибудь журналам. Найти настоящее место маловероятно, но если набрать побольше заказов, то, скорее всего, она выкрутится. Ей уже несколько раз предлагали вести под псевдонимом блог о сексе на женском сайте. Одно из немногих преимуществ того, что она стала героиней первого французского порноролика и первого случая “порномести”, как это потом окрестили.