У тебя все получится, дорогая моя

Аньес Мартен-Люган У тебя все получится, дорогая моя

Гийому, Симону-Адероу и Реми-Тарику, которые делают меня счастливой

Agnès Martin-Lugand

Entre mes mains le bonheur se faufile

Перевод с французского Натальи Добробабенко

Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко

© Editions Michel Lafon, 2014

© Marianna Massey, cover photo, 2014

© H. Добробабенко, перевод на русский язык, 2015

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2015

© ООО "Издательство ACT", 2015 Издательство CORPUS ®

Глава первая

Счастье – это воплощение детской мечты во взрослой жизни.

Зигмунд Фрейд

Самый лучший наряд для женщины – объятия любимого мужчины.

Ив Сен-Лоран

Как всегда по воскресеньям, ехать мне не хотелось. Как всегда по воскресеньям, я, как могла, тянула время. А толку? – Ирис! – позвал Пьер. – Ты скоро?

– Да-да, уже иду.

– Давай скорей, мы опаздываем.

Почему муж так рвется на обед к моим родителям? Я, например, что угодно отдала бы, лишь бы отвертеться. Единственный плюс – можно надеть новое платье. Вчера вечером я успела закончить его, и оно мне понравилось. Я старалась по возможности не разучиться шить, не терять навыки. К тому же за шитьем я забывала обо всем: о смертельно скучной работе в банке, о повседневной рутине, о том, что мы с мужем больше вместе не спим. У меня пропадало ощущение, будто я живу в полусне. Напротив, я чувствовала себя живой: когда я работала в паре со своей швейной машинкой или делала зарисовки моделей, в душе звучала музыка.

Я в последний раз взглянула на себя в зеркало и вздохнула.

Потом спустилась к Пьеру в прихожую, где он нажимал кнопки на телефоне. Я на секунду остановилась, чтобы понаблюдать за ним. Я знаю его почти десять лет. С тех пор его воскресный наряд не изменился ни на волосок: сорочка из “рогожки”, льняные брюки и вечные топсайдеры.

– Я тут, – сообщила я.

Он вздрогнул, словно его поймали на месте преступления, и спрятал мобильник в карман.

– Наконец-то, – проворчал он, надевая пиджак.

– Смотри, вчера закончила. Как тебе?

– Очень красиво, как всегда.

Пьер уже открыл входную дверь и шел к машине. Он даже не взглянул на меня. Как всегда.

Ровно в 12.30 наша машина затормозила перед домом родителей. Отец открыл дверь. Выход на пенсию не пошел ему на пользу, он набирал вес, и воскресный галстук едва не впивался в шею. Он пожал руку зятю, наспех чмокнул меня и тут же увлек Пьера в гостиную, к бутылке традиционного портвейна. Я тоже зашла в гостиную, чтобы поздороваться со старшими братьями, приступившими уже ко второму бокалу.

Один из них облокотился на каминную доску, другой читал газету на диване, они обсуждали политические новости. Затем я отправилась на женскую половину – в кухню. Мать в фартуке следила, как она это делала все последние сорок лет, за воскресной бараньей ногой, жарившейся в духовке, и открывала банки с зеленой фасолью. Невестки кормили обедом своих чад. Самых маленьких грудью, а те, что постарше, оторвались от праздничного блюда – картофельных крокетов с холодной бужениной, – чтобы чмокнуть свою тетю. Я стала помогать матери – высушила латук и приготовила уксусную заправку, слушая, как они втроем сплетничают о мадам Х, устроившей скандал в аптеке, и о месье N, у которого нашли рак простаты. Мать несколько раз повторила: “Постыдилась бы, так себя не ведут” и “Вот беда-то, такой молодой…”. Я хранила молчание: ненавижу сплетни.

Я продолжала молчать и за обедом, которым, как всегда, дирижировал отец. Время от времени я бросала взгляд на Пьера – он чувствовал себя в кругу моей семьи как рыба в воде. Я же откровенно скучала и томилась. Чтобы немного развлечься, я подавала на стол, как раньше, когда была “единственной девушкой в доме”. Впрочем, ничего удивительного, ведь из всех присутствующих только у нас с Пьером нет детей. Когда я вернулась к столу с сырной тарелкой, ко мне обратилась одна из невесток: – У тебя классное платье, Ирис! Где купила?

Я улыбнулась ей и наконец-то почувствовала на себе взгляд Пьера.

– На собственном чердаке.

Она нахмурилась.

– Я его сама сшила.

– Ах да, я и забыла, что ты немножко умеешь шить.

Мне захотелось ответить, что не одна она такая забывчивая, но я удержалась. У меня не было ни малейшего желания устраивать скандал.

– Слушай, у тебя настоящий талант, я в шоке! Может, и мне что-нибудь сошьешь?

– Если хочешь, потом обсудим.

Ее желание надеть платье было, однако, из области чудес. Смену имиджа невестки можно было рассматривать как вызов, который я почла бы за честь принять. Ведь свои пышные формы – подарок нескольких беременностей – она обычно скрывала под широкими брюками и свитерами на размер больше, чем нужно.