Заяц над бездной

Полковник Блынду достал из внутреннего кармана сигнальный пистолет и выстрелил в небо. Зеленая ракета взмыла в небо над лесом.

Сейчас же из леса выскочила бешено нарядная вереница мужчин и женщин в национальных костюмах. Рука каждого танцора лежала на плече соседа, а ноги выделывали лихие коленца. Музыкальным сопровождением была раскаленная хора – быстрая молдавская танцевальная, исполняемая так же внезапно возникшим из кустов фольклорным ансамблем «Лаутары».

Государственный ансамбль «Жок» – гордость молдавской культуры. «Жок» - это сто первоклассных танцоров. Пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин. Мужчины – с гуцульскими усами, статные, искрометные. Женщины – фигуристые, все одного роста, в вышитых тонких блузах, юбках длиной чуть ниже колена, и сафьяновых красных сапожках.

Вереница в мгновение ока с диким гиканьем опоясала делегацию ЦК, замкнулась, и вышитое молдавскими узорами кольцо танца неистово закружилось вокруг руководителей края.

У Семена Кузьмича Гроссу закружилась голова. Не дала упасть в обморок ему реплика Смирнова:

- Хорошо. Но очень быстро. Укачивает.

Полковник Блынду сказал громко:

- Свободны!

Вереница тут же распалась и с гиканьем унеслась обратно в лес.

- Также предусмотрен цирк, - сказал полковник Блынду.

- Шапито? – переспросил Смирнов.

- В том числе, шапито, - уверенно ответил Блынду.

- Леонид Ильич любит шапито, - заметил Смирнов и посмотрел строго на Блынду. – Цирк можно не показывать. Что еще?

Делегация ЦК проследовала дальше.

На соседней, обширной поляне, взору Смирнова предстала необычная картина.

Посредине поляны стоял громадный короб с низкими бортиками. Внутри короба шел хоккейный матч.

Не говоря ни слова и, судя по выражению лица, всё более не веря глазам своим, Смирнов приблизился к хоккейной площадке.

Картина действительно могла впечатлить и более опытного ответственного работника, чем Смирнов.

Под лучами палящего южного солнца, на искусственном льду, сражались две команды. Сразу бросалось в глаза, что спортсмены обеих команд - защитники, форварды и вратари - не всегда уверенно держались на коньках и падали много чаще, чем того требовали тактические интересы игры. Лица хоккеистов были красны, из-под шлемов выбивались мокрые волосы. Видно было, что в хоккейной форме при «плюс 35» по Цельсию спортсмены реально дуреют от жары.

- Кто это такие? – спросил Смирнов у Гроссу.

- Сборная Молдавии по футболу, – сказал Блынду. – Конечно, трудно. Всё-таки, это другой спорт - шайба вместо мяча, лед вместо травы, да и ворота маленькие. Трудно. Но, учитывая фактор срочности, будем работать. К началу мероприятия будут играть как канадцы.

Смирнов еще некоторое время стоял у хоккейной площадки, наблюдая за тренировкой.

Первые молдавские хоккеисты заметили присутствие партийного босса, ободрились, стали даже падать реже. Завязалась даже опасная голевая ситуация у ворот.

Хоккей - можно было заметить, даже такой, молдавский хоккей - не оставил равнодушным и самого Ивана Никитича Смирнова.

- Шайбу! – закричал Иван Никитич. – Шай-бу!

- Шай-бу! Шай-бу! – заорало все руководство республики.

Иван Никитич пронзительно засвистел, сунув два пальца в рот.

Молдавский хоккеист в это время вышел один на один с вратарем. Вратарь перекрестился через решетчатую маску и присел.

Хоккеист замахнулся на сильнейший удар. Замах был настолько сильным, что форвард не удержался на ногах, упал, и вместе с шайбой въехал во вратаря, снеся при этом ворота и едва не выломав бортик.

- Муда-а-ак! – закричал Смирнов зычным партийным голосом, сбросил пиджак и сейчас же бросился через бортик.

Еще через мгновенье Смирнов, едва не поскользнувшись на льду своими черными туфлями, настиг хоккеиста, атаковавшего ворота.

А еще через мгновенье Смирнов уже завязывал на себе его коньки. Затем взял в руки отнятую у хоккеиста клюшку, и погнал шайбу на середину площадки.

От середины поля Смирнов – костюм его в этот момент составлял белую дорогую сорочку, строгий партийный галстук, серые брюки и белые коньки - производил показательный буллит, выход на вратаря «один на один».

Вратарь снова перекрестился через решетчатую маску и присел.

Смирнов разогнался, как торпеда – он не просто сносно, а прекрасно катался – подкатился к самим воротам, произвел несколько ложных замахов, заставил вратаря упасть на раскаленный лед, и мощнейшим ударом вонзил шайбу в «девятку».

За воротами вспыхнула красная лампа.

С разгону, победно подняв клюшку, Смирнов проехал за ворота, обогнул их, товарищески грубовато стукнул поверженного вратаря по шлему рукой в перчатке, затем лихо выкатился к бортику, представ восхищенным взглядам руководства республики.

Руководство республики - как один человек - аплодировало.

Семен Кузьмич Гроссу облизывал пересохшие губы – от вида хоккейных подвигов Смирнова ему стало совсем худо. Но он, как мог, держался и тоже аплодировал.

Смирнов выглядел разгоряченным и счастливым.