Загон

— А ты попробуй, — далеко не столь благожелательно, как продавцу, буркнул Жан, не переставая жевать. Мы на некоторое время замолчали, и Гебауэр первым прервал затянувшуюся паузу:

— Будто подметку жую… о-о, черт! — он выплюнул на руку не прожеванный кусок, вгляделся в него и сказал: — Я так и знал! У вас, в вашей великой России совершенно не умеют пломбировать зубы! А я-то считал Татьяну хорошим врачом! — В прожаренном черном кусочке агути красовалась вывалившаяся пломба. — Ладно, — сплюнул Жан, — пожалуй, нам хватит Игр Доброй Воли, пора переходить к делу.

Он снова заговорил с торговцем, благо заняться тому было нечем, народ не давился у его прилавка. Пока они болтали, я заметил, что рядом стоящий продавец жареных насекомых с интересом прислушивается к разговору. Через некоторое время торговец крысами обратился к нему, и тот отрицательно закачал головой.

— Плохо дело, — наконец сказал Жан. — Они здесь недавно. Про нашего старика и знать ничего не знают.

Наш разговор был прерван двумя подошедшими полицейскими. Оба были страшно худые, форма давно утратила свой первоначальный лоск, была выцветшей и перезашитой, и, пожалуй, только болтающееся у пояса оружие указывало на их причастность к органам правопорядка. Однако точно также оно могло указывать и на их причастность к органам беспорядка, что в данной стране было практически одним и тем же. Вяло что-то пережевывая, они потребовали наши документы. Еще, будучи в Москве, я вычитал в Интернете множество советов людей, столкнувшихся с конголезскими полицейскими. Те всегда придирались к документам, всяческими способами вымогая деньги, и нашей с Жаном основной задачей было выстоять в этом противостоянии и ничего им не заплатить. Полицейские долго рассматривали наши паспорта, визы, штампы, на первый взгляд придраться было не к чему, и тогда начался торг.

— За нахождение на нашей территории вы должны заплатить два доллара, — заявил один из них.

— Мы не можем, — ответил Жан, — у нас нет такой суммы.

Горе-полицейские скептически оглядели нас с ног до головы и, оживившись, продолжили: — У таких богатых мунделли нет денег? Придется добавить еще два доллара за обман представителей закона.

— Да это же грабеж! — возмутился Жан. — Чистой воды вымогательство!

— Будете грубить, — невозмутимо продолжил один из них, — заберем в участок!

Я понял, что пора вмешаться, поскольку видел, что Жан уже закипел и дело может принять весьма неприятный для нас оборот.

— Месье, — примирительно начал я, — донт ворри!

Жан замолчал, и все трое уставились на меня, а я тем временем полез в свой рюкзачок и нашарил в нем пачку «Явы» из предусмотрительно купленного в Москве, опять-таки по рекомендациям из Интернета, блока. Я протянул пачку полицейским, один из них мгновенно схватил ее цепкими пальцами и сунул себе в карман. Второй что-то сказал ему на местном наречии, тот резко ответил, и между ними завязалась перепалка. Слово за слово, и вот уже в ход пошли руки. Тот, что остался ни с чем полез к сотоварищу в карман, но он оказался проворнее, и отбил его руку, после чего, побросав наши паспорта, они сцепились не на шутку. Вокруг мгновенно образовалась огромная толпа зевак, все что-то орали, улюлюкали и кричали, я опустился на колени и, изловчившись, поднял наши уже изрядно втоптанные в песок документы, а затем почувствовал, что меня кто-то куда-то тащит, и обернувшись, понял, что это Жан. Воспользовавшись этим инцидентом, мы поспешили дать деру.

Остановились мы только тогда, когда дикие вопли и крики с рынка перестали долетать до нас.

— Чертова страна! — проворчал Жан, прислоняясь к стене обшарпанного строения, и вытирая пот с лица. — Теперь нам уже не вернуться на этот чертов рынок. А ведь то был наш единственный шанс!

Я молчал, да собственно, и сказать-то тут было нечего. Мы немного отдышались, хлебнули воды из пластиковых бутылок, небольшой запас которых хранился в наших рюкзаках, и тут у Жана началась рвота. То ли агути взбунтовался в его желудке после такой беготни, то ли жара и нервы сделали свое дело, но рвало его неистово. Мне было жаль друга, но я ничем не мог ему помочь, только время от времени подавал бумажные салфетки, да бутылку с водой. Спустя некоторое время обильный поток зловонных масс иссяк и Гебауэр, окончательно обессилев, плавно съехал спиной по стене дома и сел прямо на грязный песок. Его еще совсем недавно бежевые хлопковые брюки стали грязно-серыми, футболка промокла насквозь, да и сам он выглядел не лучшим образом. Я вздохнул, плюнул на все условности и уселся рядом с ним. Так мы вдвоем и сидели, помалкивая, глядя в никуда, и погруженные оба в свои невеселые мысли, пока не услышали какой-то странный звук, прилетающий из-за угла.

— Псст!

Одновременно обернувшись в ту сторону, мы с изумлением узнали в крадущимся к нам конголезце недавнего продавца жареными насекомыми. Мы подобрались и насторожились, но, похоже, этот африканец преследовал нас вовсе не для того, чтобы сдать в полицию.

— Я слышал, вы интересовались одним стариком… — начал он.

При этих словах Жан мгновенно пришел в себя.