Загон

— Так вот, это было примерно с год тому назад. Он был помешан на своей науке, что-то там вызнавал, общался с этими пигмеями, болтал с ними на их наречии, и мне в какой-то момент стало до жути скучно, пока однажды, на каком-то там празднике, во время одного ритуала я не увидел этот камень…

Жан замолчал и мечтательно уставился куда-то вдаль. Я не торопил его, и через некоторое время он продолжил: — Как я узнал несколько позже, это был демантоид, редкая разновидность граната, только зеленоватых оттенков. Его еще называют зеленым алмазом. Камень чрезвычайно редкий и поэтому весьма дорогой. Он во все времена считался сильнейшим талисманом-оберегом, а в этом племени пигмеев был почти священным. Когда я его увидел, а был он размером с приличную фасолину, то совершенно потерял и голову и покой. Я подумал, ну зачем этим дикарям такая красотища? Они же могут найти себе еще. На следующий день я потихоньку начал расспрашивать об этом Коломейцева, он-то мне все и рассказал про этот минерал. И я понял, что этот камень должен стать моим. Но при Коломейцеве я ничего не мог предпринять, и тогда я решил вернуться на это место потом, уже без профессора, и, либо выторговать у этих наивных людишек это сокровище, либо даже украсть его.

— Ну, ты даешь! — только и мог сказать я.

— Я вернулся в Конго спустя три месяца, в моем чемодане лежала практически точная копия пигмейского самоцвета. У меня с собой была еще масса всякой ерунды, которой я надеялся задобрить этих дикарей или отвлечь их внимание. Я втерся в их доверие, прожил с ними в лесу почти полтора месяца, и понял, что с камнем они не расстанутся никогда. И тогда я украл его. Заменил на подделку. И дал деру. Нет, я, конечно, распростился с ними, сказал, что и так чрезмерно «загостился», и, пока они не обнаружили подмену, был таков. Но они скорее всего обнаружили… Стас, я спрятал это сокровище в надежном месте и оставил его там до поры. Думаю, что эта пора настала.

— Так… — озадачился я. — Скажем, с камнем все ясно, но как вся эта история связана с куклой? Здесь ты тоже чего-то недосказал?

— Нет, с куклой все так, как я и говорил. Чистая случайность.

— Ну и где это было?

— Недалеко от аэропорта. В районе Кингасани. Там есть огромный рынок, место вообще со страшным прошлым. В 1996 году на этот рынок упал самолет Ан-26 местных авиалиний, человек 300 угробил.

— Да, что-то припоминаю… где-то натыкался на подобную информацию.

— В общем, я там окопался, в ожидании вылета. Оттуда и выдвинулся в аэропорт. И тут, на тебе, этот старикан.

— Так, может, мы и двинем в ту сторону?

— Да, пожалуй…

Ничего не оставалось делать, кроме как положиться на Жана, в глазах которого уже горел огонек авантюризма. Может быть, ему стало проще, облегчив душу и рассказав мне истинную причину своего пребывания здесь, а может, он предвкушал скорую встречу со своей мечтой, — демантоидом. Но одно я знал точно, что теперь Жан доведет дело до конца, и свое личное и наше общее. Я давно простил своего французского друга за все неприятности, которые породил он своей беспечностью, и сейчас был искренне рад приливу его сил. Меня охватило неслыханное спокойствие и ощущение, что вот-вот, еще совсем чуть-чуть, и вся эта драматическая история закончится. Хорошо было и то, что я практически отвлекся от оставшихся дома проблем и полностью погрузился в вязкий пульсирующий ритм Конго. Здесь время текло как-то необычно, хоть разница во временных поясах и была незначительной, всего каких-то два часа. Я легко поднимался утром, даже несмотря на бессонные ночи, и день проводил в достаточно бодром состоянии, я не чувствовал времени, не глянув на часы, не мог определить который сейчас час. В какой-то момент я ощутил себя чуть ли не медведем-шатуном, время потеряло для меня какое-либо пространственное значение, о том, который час я узнавал лишь благодаря приборам, его измеряющим.

— Жан…и, если не секрет… а где камень-то? — я выжидающе смотрел на своего друга.

— День езды отсюда… Недалеко. Близ одной церкви. У меня отмечено где. Нам ведь все равно придется углубляться в страну… Вот я и подумал… Уж заодно…

— Н- да. — я усмехнулся, — ты все же настоящий Остап Бендер.

— Бендер? Кто это? Не слышал о таком. Артист?

— Да, в своем роде артист, — я покачал головой. — Ладно, Жан, пора ехать, мы и так уже засиделись.

Мы рассчитались по счету в кафе «Мангостан», расположенного в отеле, и отправились в путь.