"Прости. Я не хотела тебя расстраивать..." И тут ее нога снова взрывается.
Она полулежит, откинувшись на спинку стула, ее нога покоится на наполовину вычищенном ведерке для угля. Она смотрит в потолок. И молчит.
- Мам... ты как, нормально?
- Мы только-только потолок побелили.
Как обернулась бы моя жизнь, если бы она ответила: "Ну, мы с твоим папой не видим в этом проблемы?"
Какой стала бы моя жизнь, живи я с Энн? Я вообще завела бы себе девушку? Как бы все обернулось, если бы мне не пришлось сражаться за право иметь девушку? сражаться за право быть собой? Я не очень-то верю в то, что ориентация определяется специальным "гей-геном". Может быть, я вышла бы замуж, родила детей, а потом уже обрызгала бы себя средством для загара и далее по списку...
Наверное, я надолго умолкла, обдумывая все это.
- Может, миссис Уинтерсон была латентной лесбиянкой? – спрашивает Энн.
Я давлюсь чаем. Это как всемирный день сжигания Корана. Некоторые вещи просто невозможно даже предположить. Но теперь, когда предположение озвучено, меня ошеломляет ужасная мысль. Я абсолютно уверена, что латентной она не была ни в чем – и куда лучше было бы, если бы некоторые свои качества она могла держать в узде. Я думаю, что она могла оказаться латентной убийцей, с этим своим револьвером в ящике для тряпок и все такое, но думаю, что все в ней лежало на поверхности, только было безнадежно перемешано и перепутано. Она сама себе была секретным кодом, а мы с папой оказались плохими дешифровальщиками.
- Я просто об этом подумала, – говорит Энн, – после этих ее слов: "Никогда не позволяй мальчикам трогать тебя Там Внизу".