Забытые в небе

И запах, конечно — едкая кислотная вонь, слегка замаскированная характерным амбрэ, исходящим от клетки с кроликами.

Кролики были подопытные — профессор позаимствовал их у зоологов, и проверял на длинноухих образцы мутировавшей растительности на предмет токсичности и пригодности в пищу. Они и пали первой жертвой загадочного явления. Чёрная плёнка неспешно заползла в клетку и накрыла несчастных зверушек. Те заметались, забились так, что тонкие прутья клетки затряслись — и один за другим замерли. Кислотный запах усилился, на поверхности зловещей субстанции стали взбухать и лопаться крошечные пузырьки.

«Переваривает… — отрешённо подумал профессор. — А запах — это, вероятно, пищеварительный фермент. Кажется, что-то такое мелькало на семинаре…»

Он попятился к окну. Плёнка наползала — неспешно, со скоростью несколько сантиметров в минуту.

Неотвратимо.

— Помогите! Кто-нибудь!

Нет ответа.

— Ульяна! Олег! Где вы, чёрт подери? Вызывайте охрану, на помощь зовите!

Молчание. Они же на обеде, вспомнил профессор. Он же сам отпустил лаборантов… когда? Кажется, четверть часа назад. Значит, вернутся они…

Какая разница? К тому моменту плёнка переварит доктора биологических наук Адашьяна, как только что переварила кролей — и отправится по своим, плёночным делам.

Телефон? Вот он, на столе младшего научного сотрудника Нетребеева. До него не больше семи шагов, но четыре из них приходятся на чёрную мерзость, уже захватить половину лаборатории.

Окно? Добраться по карнизу до водопроводной трубы, спуститься…

Профессор Адашьян скосил взгляд наружу, вздрогнул и отбросил эту мысль. Двенадцатый этаж. До трубы — метра три. Карниз шириной в ладонь, и на нём вряд ли удержится его отмеченная многими научными премиями, но увы, не слишком спортивная и слишком уж упитанная особа…

— Спасите! Люди! Кто-нибудь!

На этот раз судьба не оставила своими милостями заведующего кафедрой ксеноботаники. Дверь, ведущая в коридор, с треском распахнулась, и на пороге появился доцент Шапиро. Профессор сразу его узнал — несмотря на бледно-рыжий клеёнчатый фартук (в таких обычно работали с реактивами), всклокоченную шевелюру и непривычно решительный взгляд. В руке визитёр держал огнетушитель с узким, длинным раструбом.

— Рот! Рот зажмите, Карен Адамович! И не дышите!

Раздалось пронзительное шипение, из латунного раструба ударила серая струя. В носу у профессора немедленно запершило, глаза заслезились, но он этого не заметил. Чёрная блестящая плёнка, затягивающая паркет, потускнела и распалась на множество отдельных лоскутков. Профессор ошеломлённо наблюдал, как эти лоскутки съёживаются, их края заворачиваются вверх, ссыхаясь неровной, ломкой коркой.

Шапиро отпустил рычаг и шипение прекратилось.

— Яков… кхе… простите, Яков Израилевич… Что это?… Что случилось?

— Пятно. — коротко завлаб. — Вот, отнесите в лабораторию и замените на свежий — боюсь, он нам ещё пригодится. И в охрану позвоните, наконец…

Он подал огнетушитель высокому парню в лабораторном халате.

«…кажется, новый лаборант… — припомнил Адашьян. — Он ещё был замешан в неприятную историю с гибелью студента…»

С некоторым опозданием профессор сообразил, что опасность миновала.

— Бога ради, Яков Израилевич! Что это за пятно такое?

— А вы разве не помните? — доцент потыкал ногой скукоженные лохмотья. Те захрустели, рассыпаясь в пыль. — Я же докладывал на августовском семинаре…

А ведь верно, вспомнил профессор. Именно Шапиро выступил тогда с докладом о необычных формах жизни, встречающихся внутри Садового кольца. И кто, как не он, доктор наук Адашьян, порекомендовал чересчур инициативному завлабу не отвлекаться и уделить больше внимания работам, стоящим в плане вверенной ему, доценту Шапиро, лаборатории?

— Помню, разумеется, не надо делать из меня склеротика! Но откуда оно взялось в ГЗ?

Доцент пожал плечами.

— Возможно, кто-то притащил? В моей лаборатории оно появилось четверть часа назад — вылезло из вентиляции. К счастью, мы как раз работали над экспериментальным образцом — я вам подавал докладную записку…

Профессор честно попытался вспомнить.

— Да-да, разумеется. Скажите, а этот ваш образец…

В коридоре забухали шаги, и в дверях возник давешний лаборант.

— Яков Израилевич, в охране говорят, у них сообщения то ли о трёх, то ли о четырёх Пятнах!

Шапиро чертыхнулся.

— Простите, Карен Адамович, всё потом. Надо прикончить эту пакость, пока она не расползлась по всему ШГЗ. А то как бы до эвакуации не дошло…

Повернулся — и убежал по коридору. Совершать подвиги во славу науки микологии.

Профессор Адашьян посмотрел вслед героическому завлабу и опустился на стул. Сил едва хватило на то, чтобы попасть ключом в замок сейфа и извлечь трясущимися руками склянку со спиртом.

* * *

— …там правда Пятна?

— А то как же! — ответил Яков Израилевич. — Зря, что ли, мы цельный день просидели над схемами ГЗ — выбирали, где бы устроить этот гармидер? Чтобы и шуму побольше, и без особого риска.

— И где?…

— Одно в общаге, на восьмом этаже, другое — в холле у почвоведов. И ещё два, поменьше — в коридорах Ректората.

Слушатели дружно захохотали.