You're All I Want (СИ)

Эмили послушно кивнула и, на ходу расстегивая куртку, пошла прочь из моей комнаты, оставляя после себя только запах сырости и мороза, который приносил в дом любой входящий с улицы человек зимой. Теперь мне стало еще больше не по себе. Может, я ошибся? Вокруг меня очень много людей с похожим почерком, да половина Германии, я уверен. И почему я подумал именно на свою сестру?.. Нет, я чувствую, что что-то здесь не чисто, не бывает таких совпадений и случайностей.

Когда — буквально через несколько минут — сестра вернулась в комнату с большим подносом, на котором стояли две чашки чая и тарелка печенья, я немного успокоился. Она вела себя абсолютно нормально и даже ничего не подозревала. Я хорошо помню, чем обычно кончались разговоры, если я долго тянул и не хотел что-то говорить, позволяя своему собеседнику продумать весь разговор наперед и непринужденно отвечать на мои вопросы, поэтому из-за своего горького жизненного опыта, который не был таким уж и большим, я все равно решил рубить с плеча и действовать как никогда быстро:

— Зачем ты написала эту записку? — спросил я сестру, которая уже поднесла чашку к лицу и немного подула на чай.

— Что? — сразу же удивилась она, отставив ее на место. Нет, она слишком невозмутима и даже спокойна. Совсем не удивилась. Может, я действительно ошибся? Хотя, раз уж я начал, стоит идти до конца.

— Я знаю, что это ты. И не отпирайся. Я не злюсь, просто скажи мне: зачем?

— Ну хорошо… — она поставила чашку на тумбочку и внимательно посмотрела на меня. — Это я. Он давно нравился мне, а после того ужина я вообще думала, что смогу быть с ним, знаешь. Но потом я подслушала твой телефонный разговор с Тиллем, а несколько дней спустя увидела вас обнимающимися у нашего дома. Друзья друг друга так не обнимают, Пауль. Вот я и предположила.

— Предположила она, блять, — выругался я. Я уже навыдумывал себе, что она видела нас все остальные разы, что мы делали всякие разные вещи у моего дома.

— И, Пауль, я понимаю. Но извини за мать. Я была так зла, что не догадывалась об этом, что позвонила ей на работу и сказала приехать раньше.

— Откуда ты знала, что мы обязательно будем заниматься чем-то таким… — я остановился, внимательно наблюдая за ее реакцией, — что приведет ее в шок?

— Я и не надеялась, просто обстоятельства сошлись крайне удачно, и мне повезло, а вам нет. Я уже видела вас у тебя в комнате и чисто теоретически предположила, что мне повезет.

— Ну и дел ты натворила, — только и сказал я, отодвигая гитару в сторону и откидываясь на подушки позади себя.

— Пауль, я теперь все понимаю, — тихо сказала она, виновато склонив голову и не поднимая на меня глаз. — Прости, правда. Я не знаю, чем я сейчас могу помочь.

— Да ничем, — абсолютно спокойно сказал я. — Отец знает?

— Нет, — сразу же закачала головой она. — Я не хотела, чтобы все так вышло.

— Я верю, — честно ответил я. — Это к лучшему, Эм. Спасибо за честность и за чай.

— А тебе за понимание.

***

Рано утром я уже ждал Тилля, который обычно выходит из дома ровно в восемь и предпочитает мирно прогуляться по парку по дороге в школу, подышать свежим воздухом и посмотреть на чудесных, по его мнению, белок, которые мне всегда казались крайне агрессивными существами. Когда Линдеманн наконец покинул стены своей уютной квартиры и соизволил вытащить свое бренное тело на мороз, я сразу же подбежал к нему и, кажется, даже напугал своего друга. Нет, Тилль правда испугался, учитывая, что обычно мы идем в школу по одиночке и я никогда не поджидаю его у подъезда с навязчивыми мыслями. Но именно сегодня я не мог дождаться встречи с ним, чтобы все рассказать и услышать его мнение. Я даже не знаю, на что я рассчитывал и чего хотел добиться, когда рассказывал ему об этом. Мне просто хотелось, чтобы про эту ситуацию хоть кто-нибудь знал, и это точно не должен был быть Рихард. Пока что.

Именно поэтому я подробно все изложил Тиллю, опустив подробности вечера и произошедшего между нами с Круспе, потому что этого ему знать было совсем необязательно. По дороге в школу я поведал своему другу о записке и ее создателе, своих переживаниях, а также и о том, в какой ситуации я оказался, когда моя мать вернулась с работы на пару часов раньше. На мое удивление, Тилль не смеялся, не подшучивал надо мной, а, наоборот, как-то нахмурился и даже побледнел, практически ничего мне не ответив. Я почему-то подумал, что ему было неприятно слышать именно о нас, но тогда я еще не знал, почему именно он так отреагировал и почему так сильно разволновался обо мне.

— Вот оно как, — выдал Тилль в ответ на мою душераздирающую историю, когда мы уже зашли в школу и ожидали начала уроков в одной из рекреаций, наполненных холодными и голодными учениками. — Ты попал.

— Я знаю, — ответил я и замолчал, продолжив спустя несколько секунд, во время которых Тилль молча смотрел на играющих в чехарду первоклассников перед ним. — Но я не хочу, чтобы все оставалось так, как сейчас, понимаешь?

— Да. Но знай, ты всегда можешь прийти ко мне, если что, — сказал он. — Переночевать там и все такое…