Взывая к мифу

Как и Люк Ларкин в мифе Горацио Элджера, Гэтсби для начала получил дружескую поддержку богатого владельца яхты мистера Дэна Коуди, после того как подплыл, чтобы предупредить Коуди о невидимых подводных скалах, на которые поставленная на якорь яхта может напороться[114]. Коуди принимает его на службу, снабжает синей морской униформой – первой из целой серии униформ, которые ему довелось носить: армейскую форму, в которой он ухаживает за Дэйзи, белый костюм, в котором он позже предается развлечениям в своем особняке («Вы всегда выглядите так круто», – позднее замечает Дэйзи).

В Луисвилле, на армейской службе, Гэтсби влюбляется в наследницу большого состояния Дэйзи. В своей любви они доходят до близости под весенней цветущей сиренью и дают обещание ждать друг друга, пока не кончится война. Но он не предвидит того, что следует из ее конформистской природы, из отсутствия у нее твердого характера, ее приверженности жизни в стиле «танцующих ножек и ловли удачи за всем, чем только возможно». Когда он, будучи в Европе, узнает, что она вышла замуж за Тома Бьюкенена, состоятельного чикагского человека «из общества», Гэтсби клянется, что завоюет ее снова. Посвятив всего себя без остатка этой мечте, он меняет свое имя, свою манеру одеваться, посещает в течение пяти месяцев занятия в Оксфорде, в результате чего приобретает новый акцент, и возвращается в Америку, чтобы там стать богатым, чтобы купить новый особняк с «голубой лужайкой» на берегу пролива Лонг-Айленд. Все это подчинено одной цели – снова завоевать Дэйзи, которая вместе с Томом проводит лето напротив, на другом берегу.

В типично американском духе он абсолютно уверен, что ему удастся превратить мечту в реальность. Ник, от лица которого ведется повествование и который снял на лето самый обычный домик по соседству с Гэтсби, имеет свои собственные взгляды на жизнь – в духе конформизма, морализаторства, пуританства, берущего начало на Среднем Западе, откуда родом Ник, отучившийся, правда, в Йеле. И эти взгляды полностью противоположны тому, в чем убежден Гэтсби. Но Ник, говоря о Гэтсби, вынужден признать, что «в этом человеке было поистине нечто великолепное, какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни». У Гэтсби «был редкостный дар надежды, романтический запал, какого я ни в ком больше не встречал и, наверное, не встречу».

Гэтсби безоговорочно верит в «сильнодействующий» американский миф о «зеленом свете» – этот символ очень часто встречается в романе. Зеленый огонек горит на причале у дома Дэйзи, как будто завлекая Гэтсби. Ник впервые увидел своего соседа однажды вечером, когда Гэтсби стоял посереди своей лужайки и смотрел на этот зеленый огонек, мерцавший на другом берегу, тоскующе воздевая руки. «Я клянусь, что видел, как он весь дрожит», – говорит Ник.

Вечный зеленый свет – это американский миф, раскрывающий суть американского характера, так как он указывает на новые потенциальные возможности, на новые передовые рубежи, на новую жизнь, которая ожидает человека буквально за углом. Нет никакой судьбы, а если она даже и существует, то мы ее сами творим. У нас все впереди, мы выбираем ту жизнь, которую хотим. Зеленый свет манит нас вперед и вверх обещанием всего большего и лучшего, которое находится во все более высоких небоскребах, которые, кажется, возносятся в бесконечность, и этому нет конца. Зеленый свет превращается в нашу самую большую иллюзию, за которой можно скрыть наши трудности, которая позволяет нам совершать чудовищные поступки, не ощущая при этом никакой вины, которая скрывает наши демонические черты и наши проблемы, которая раздает щедрые обещания, походя разрушая наши ценности. Зеленый свет – это миф о земле обетованной, созданный Горацио Элджером.

Несомненно, что Гэтсби был успешным человеком в парадигме Горацио Элджера: он стал истинно богатым, а также, возможно, не осознавая этого, он был полностью предан тому мифу, который мы унаследовали из девятнадцатого века. Его полуграмотный отец, который, как мы узнаем позднее, приехал из Северной Дакоты после того, как узнал о смерти сына из чикагской газеты, старается побороть горе от вида своего сына в гробу, выказывая восторг от всего того в доме Гэтсби, что является доказательством большого успеха сына: «Он бы далеко пошел… Поживи он еще, он бы стал ба-а-льшим человеком. Таким, как Джеймс Дж. Хилл. Он бы ба-а-льшую пользу принес стране».