Взорвать Манхэттен

Закрылась дверь. Юра прошел в гостиную.

– Ну, хлебнул России? – картинно закуривая сигарету, вопросила Лора, присаживаясь на подлокотник кресла. – Понравилось? Я уж чувствую… хлебнул! Как ты оттуда выбрался-то, расскажи.

– Помогли люди, – проронил Жуков. – А чего ты насмехаешься, в натуре? Из-за тебя ведь все… Где деньги, а? Ты же меня бросила, падла…

– Но-но! – властно произнесла Лора. – Я попрошу выбирать деепричастия и вообще глаголы. У меня были проблемы в бизнесе. А ты вел себя, как свинья. Ты не хотел вникнуть…

– Чего вникать? Сперла деньги, а мне еще вникать! Мне уже – во, где! – твои рассказы, что земля имеет форму чемодана! Дураков ищи в зеркале!

– Часто смотришься?

– В смысле? – озадачился Жуков.

– В смысле, я взяла в долг, – мерно и убежденно сказала Лора. – У близкого человека. К кому еще я могла обратиться?..

– Хрена себе обратиться! Распотрошила заначку, сука…

– Ты у меня сейчас отправишься в полицию за выражения! – беззлобно парировала она. – Деньги… Ну да, деньги. И что? Я когда-нибудь их не возвращала?

– На моей памяти – ни разу, и никому.

– Правильно, – сказала Лора. – Не спеши деньги отдавать и жопу целовать. И еще – расставаться с мужем.

Жуков почувствовал, что тонет в пучине знакомой ему логики. Заметались мысли: как бы поаккуратнее убить данное существо?

– Мало того, что я оплатила все долги по квартире, стоянке и даже телефон, – так еще имела по твоей милости такое, что не приснится в кошмаре Адольфу Сталину! Я сидела в депортационной тюрьме, между прочим! – Она всхлипнула, помотав чалмой. – Мне там выбили зуб… Его тоже вставлять за свой счет? – Она раздвинула губы, показав Жукову черный провал на месте верхнего резца.

Жуков невольно поморщился.

– Ага, а теперь он воротит рожу! И я еще ему должна за все истязания! Меня только и спрашивали: где он живет в Москве, кто его друзья… Я подумала, ты шпион. Но сказали, что уголовный преступник. Кстати, я приготовила свиные ребра. Давай, ешь!

– Я бы выпил… – произнес Жуков.

– Ага, нажрешься, а потом мне в морду!

– Да не, я грамм пятьдесят…

– Ну, тогда я тоже. Только смотри. Если чего – пойдешь в полицию. Я заявляю прямо… И чтобы завтра – на работу! Давай рассказывай, чего там было, мне интересно… – Она добродушно осклабилась. Затем посерьезнела. – По девкам не ходил?

– Это я тебе сейчас докажу! – с напором произнес Жуков, подталкивая ее в спальню. – Это… я тебя щас, как врага народа…

– Э, да ты чего?.. Ты ужинай дава… Ай!

ГЕНРИ УИТНИ

Роланда, оказывается, звали Макс. Я слушал Нину, поражаясь причудам человеческих судеб и отчаянному везению этого солдата, случаем выбравшегося из колючего переплета своих похождений. Его выдержке приходилось отдать должное. Как и умению достигать цели, хотя мерзавец паркетчик все-таки провел нас, сунув вместо необходимых дисков загодя приготовленную фальшивку. Но так или иначе материалы вернулись ко мне, и теперь находились в надежном хранилище. За исключением одного носителя, – мало информативного, однако способного принести неприятности, воспользуйся им враг. С другой стороны, я помню содержание записи, она невразумительна и, если опираясь на нее, обвинить нас в событиях одиннадцатого, такую сенсацию оплюют со всех сторон! Невольно я вспоминаю про внедрение подсознательной идеологии.

С дочерью я говорил дружески, без резкостей, обходясь лишь мягкими нравоучениями. Сама того не ведая, она прошла по скользкой гибельной грани, и теперь я боялся ее потерять, впервые болезненно сознавая, что в ней – мой смысл, и не дай бог его утратить.

Затем последовал доверительный разговор с Барбарой, в течение которого я сосредоточенно молчал, поскольку у меня отсох язык: Нина была беременна и категорическим образом настроена сохранить ребенка. Данный факт преподносился, как нечто само собою разумеющееся и неоспоримое. Другой моей заботой, как утверждала жена, становилось обеспечение переезда в США отца моего внука. Барбара стелила робко и мягко, но мои возражения подразумевали раскол семьи с непредсказуемыми последствиями. Противопоставить что-либо этому утонченному шантажу я не мог.

Радости от подобного разворота событий мной не испытывалось. Я уповал на пышный брак Нины с какой-нибудь выдающейся персоной. Но приходилось удовлетвориться тем, что послал Господь. Так ему, видимо, было надо.

Я вышел из комнаты жены, ощущая ее благодарность к себе. За что? За то, что не ратовал за детоубийство?

О, Боже! Она не понимала, что спасает меня святой сутью своих устремлений. О, Барбара, светлый мой ангел! Я почувствовал раскаяние.

А потом с любопытством подумалось: а каким будет мой очередной потомок? В нем же будет течь азиатская кровь каких-нибудь скифов. Она, конечно, повлияет на его характер, но ведь душа его, ниспосланная свыше, может, обитала в некогда Древнем Египте, кто знает?..

Впрочем, пора оставить мистику и приступить к текущим делам. Их как всегда хоть отбавляй. В моем офисе меня ждет неутешная вдова Алиса.

Наша встреча отличается сдержанной теплотой и некоторым официозом, к которому принуждает обстановка рабочего кабинета.