Взорвать Манхэттен

Где же истина? Нет ее и во власти Сталина с его кромешными лагерями, и в нынешнем тотальном неверии ни во что. Государство победившего социализма перечеркнуло все свои победы вместе с социализмом, и перспективы его были невнятны, а самостоятельность и независимость иллюзорны, ибо новое название общественного строя умещалось теперь в одном лишь кратком определении: коррупция. И любое противостояние этой коррупции, провозглашаемое на всех углах, было под стать призывам о вреде алкоголя на пивном фестивале. Порою страна напоминала ракового больного, но с ясным критичным сознанием.

Разрушение России – в саморазрушении нас самих.

Хоть начинай все снова, с варягов.

«Всемирное правительство? – подумалось с усмешкой. – А что, неглупая мысль».

ЖУКОВ

Звонок раздался под утро. Казенный голос с металлическим акцентом справился, имеет ли он честь общения с господином Жуковым и где тому удобно встретиться по взаимно интересующей стороны теме. Юра ответил, что ему все равно. Ему и в самом деле было все равно, где произойдет встреча, другой вопрос, – чем таковая завершится. Он шел на нее с безоглядным отчаянием, как израненный солдат на непоколебимый вражеский дот.

Свидание назначили в небольшом ресторане в центре Москвы.

За столиком сидели двое: седовласый старик со злыми прозрачными глазами и изборожденным морщинами лицом и – человек лет сорока в официальном костюме с внешностью, не отмеченной ни одной запоминающейся чертой.

Странно, но едва Юра появился на входе, невзрачный человек тут же помахал ему рукой, призывая к столу.

– Чай, кофе, пиво? – произнес он, и Жуков, услышав его голос, понял, что переговоры по телефону с ним вел именно этот субъект.

От угощения Юра вежливо отказался: чего доброго, еще отравят…

– Он не говорит по-русски, – произнес человек, кивнув на старика, тяжелым взглядом изучавшего Жукова, стеснительно мнущегося на стуле напротив. – Я буду переводить.

– Диски у вас? – кратко спросил старик. От него ощутимо веяло взвешенной, неотвратимой угрозой. Он напоминал палача в пенсионном возрасте, заржавленный кинжал в кровавой коросте, способный, однако, в любой момент быть пущенным в дело.

– Все, кроме одного, – торопливо произнес Юра. – Один я повредил и выбросил.

– Каким образом повредили и зачем выбросили?

– Я уронил его на электроплиту.

Брови у старика недоуменно поползли вверх, губы недобро поджались, но от дальнейшего развития темы он воздержался, недоверчиво удовлетворившись ответом.

– Я совершил большую ошибку, – сказал Юра, – но готов исправить ее. Я верну все, но мне нужна американская виза. Я хочу возвратиться обратно.

– Здесь так все плохо? – спросил старик.

– Чувствую себя отрезанным ломтем, – признался Жуков. Затем, помедлив, добавил: – Еще одна страна, в которой я не нужен.

На сей раз в глазах старика мелькнуло брезгливое понимание.

– Так где остальные диски?

– Мне хотелось бы сначала оговорить вопрос с визой.

– В целях вашей же безопасности, – вступил переводчик, видимо, посвященный в проблему, – лучше, если вы покинете вашу родину с нашим паспортом. – Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил из него зеленую корочку с тиснением гордого золотого орла с пучком тринадцати стрел и веткой акации в когтистых лапах. Акация, священное дерево мудрости и знания, символизировала масонское просвещение над миром, стрелы предназначались отвергавшим данное просвещение. Этих тонкостей Юра не ведал. Знаки иудейской каббалы, украшавшие документ, его не интересовали. Зато сам документ – весьма.

Ногтем старик подтолкнул паспорт к Жукову.

Тот, робея, раскрыл его.

Стены ресторана поплыли перед глазами, перехватило дыхание. С фотографии на него смотрело его же лицо, копия фотографии с американского водительского удостоверения. В паспорте стояла пограничная отметка въезда в Россию.

«Во, работают»… – выстрелило в мозгу Юры.

Однако рассмотрение фамилии и имени, проставленных в паспорте, несколько озадачило его: «Джордж Колорадский». Что за ерунда? Затем промелькнуло: «Юрий – Джордж». «Жуков – Колорадский»… Над паспортом, видимо, потрудились неведомые остряки.

– Так где же диски? – повторил зловещий дедок.

Юра набросал на бумаге схему расположения бордюрного камня, под которым таилось достояние сильных мира сего.

– Вы понимаете, что сейчас мы даем вам последний шанс? – равнодушно произнес собеседник.

– Еще как понимаю!

– И этот паспорт не более – чем ваш обратный билет туда, где никто никаких обманов не потерпит. Вы когда-нибудь были в тюрьме?

– Нет…

– Тогда вам предоставляется возможность значительным образом расширить свой кругозор. Кстати, а почему вы не спрашиваете, как поживают ваши друзья? Марк и Виктор?

– А они поживают? – обнаружил в себе чувство юмора Жуков.

Лиловые старческие губы тронула кривая улыбка. С такой улыбкой всаживает нож маньяк под дых трепещущей жертве.

– Они добросовестно работают на благо нашей страны.

– Я могу идти? – Жуков привстал со стула.

– Конечно, но только вы забыли вернуть наши деньги.