Взлет против ветра

Когда «Ан-2» под низким пологом пасмурного неба заходил на полосу, на летном поле были зажжены все огни, какие только могли облегчить сложную посадку ночью. Круминыпу и Нечаеву только теперь показалось, что нет ничего в жизни более радостного, чем грохот бетонной полосы под их приземлившимся самолетом. Вскоре на стоянке был выключен ровно работающий мотор. Из Двери один за другим выпрыгнули спасенные рыбаки. Последним, расслабленный от усталости и пережитого, сошел Нечаев. Из плотного мрака на него надвинулась крупная фигура в летном обмундировании, в которой он безошибочно узнал Антона Федосеевича. Вздрогнув от волнения, молодой летчик про себя подумал: «А ведь он, наверное, стоял здесь под дождем все время, пока мы куролесили в темноте. Показали бы такое в кино, кто-нибудь обязательно бы сказал: нежизненно».

Нечаев постарался выпрямиться, но затекшее от однообразного сидения в кабине тело плохо повиновалось. Ладонь не очень лихо поднялась к правому виску.

— Товарищ полковник, лейтенант Нечаев ваше задание...

Баталов, огромный и сильный, шагнул навстречу, не дал договорить, сграбастал в объятия:

— Спасибо, сынок, отличился, не подвел авиацию!

На четвертый год дальневосточной службы, накануне годовщины Советской Армии, Баталова вызвал к телефону командующий авиацией округа. Антон Федосеевич снял трубку, кратко ответил:

— Полковник Баталов слушает.

— Ну вот, Антон Федосеевич, — с наигранной разочарованностью проворчал командующий. — Двадцать лет в армии служите, а докладывать правильно не научились.

— То есть как это? — опешил Баталов. — Не понимаю, товарищ генерал. По-моему, я выразился по-уставному.

— Отнюдь нет! — Командующий засмеялся. — Вы доложили мне с большой ошибкой. А ну-ка повторите.

— Полковник Баталов слушает, — растерянно повторил Антон Федосеевич.

— Не полковник, а генерал! — веско сказал командующий. — От всего сердца поздравляю вас, дорогой Антон Федосеевич, с присвоением вам высокого звания генерал-майора авиации. И с тем, что ваше соединение по результатам боевой подготовки вышло на первое место. Так что с вас причитается.

— Спасибо, товарищ командующий! — совсем уже смешался Баталов. — Служу Советскому Союзу!

Когда Аркадий пошел в первый класс новой городской школы, в доме Баталовых произошло новое событие. У Антона Федосеевича появилась Ирина. Произошло это неожиданно и, по мнению самого Баталова, крайне нелепо. Он повел Ирину домой с пышного предпраздничного банкета и остался у нее до утра. Домой заявился, когда Аркадий с новым дерматиновым портфельчиком уже торопился в школу. Вяло поцеловав сына в розовую щечку, Баталов разделся и пошел умываться. Долго шумел водой под краном, отфыркивался, чистил зубы. А выйдя из ванной, в упор встретился с сердитыми глазами Староконя.

— В штаб поедем, товарищ генерал? — осведомился адъютант с той крайней официальностью, к которой прибегал, когда был очень не в духе.— Машину вызывать из гаража?

— Подожди, я полчасика вздремну,— зевнул Баталов, делая вид, что не замечает этой перемены в настроении своего адъютанта.

Староконь закряхтел и не выдержал.

— Где это ты всю ночь пропадал, Антоша?

— Да так., к штабным учениям готовились, — отмахнулся было генерал, но старого служаку провести было невозможно. Поглядев на белую фланелевую нижнюю рубашку своего начальника, Староконь с холодной усмешкой изрек:

— Чтой-то я не видел, чтобы на штабных учениях генералам губной помадой исподнее мазали.

Баталов виновато промолчал.

— Да,— ворчливо протянул Староконь,— мужик ты справный, Баба, известное дело, тебе нужна, Об одном только прошу, Антоша, честь свою береги. И в дом кого попало не води. Не надо мальчонке сердце растравлять. Он и мне как родной.

— Постараюсь, — мрачно буркнул Баталов.

Ирину к себе домой он стал приглашать значительно позже, когда за окнами уже бушевала новая весна и сопки оделись в девственно-зеленый цвет. Аркадий в это время уехал на каникулы в лагерь, на берег Охотского моря. Высокая черноволосая женщина с пугливыми умными глазами не понравилась Староконю, и они сразу определили свое отношение друг к другу. Когда Баталов отвез ее домой и в полночь вернулся, Староконь лениво читал затертый номер иллюстрированного журнала. Неохотно встал при появлении генерала:

— Кушать будешь?

— Нет. Я в летной столовой перехватил,— соврал Баталов. На самом деле в гостях у Ирины он выпил всего-навсего чашечку кофе с конфетой «Мишка».

— Как знаешь,— непроницаемым голосом отозвался Староконь и кивнул на большой портрет, висевший над Аркашкиной кроватью. — Ты что же, Антоша? Думаешь, она Анну тебе заменит?

Антон Федосеевич устало обхватил руками колени, коротко сказал:

— Нет. Только не спрашивай меня больше об этом.

— Не буду,— дал слово адъютант и громче, чем надо, зашлепал домашними туфлями, направляясь спать.

Пока не было Аркаши, Ирина приезжала к ним ежедневно, выбирая те часы, когда Старо-коня не было дома. Если же она заставала Тараса Игнатьевича, тот, вежливо поздоровавшись, ледяным тоном обращался к Баталову:

— Антон Федосеевич, часом, не знаете, в каком кинотеатре продленный сеанс?